стихло. Я вскочил и бросился к кровати Рише. Девочки там не было!
Не раздумывая, я поспешил следом. Хотел разбудить Лялю, спавшую в соседней комнате, но побоялся потерять ночных гостей в узких извилистых коридорах здания, совсем не предназначенного для детского дома.
Быстро и бесшумно я двигался вперед на носочках, пытаясь не зацепить панельные стены, которые гулким пустым звуком сразу же выдали бы мое присутствие. Каждый раз, забегая за угол, я видел далеко впереди неясные слабые тени, отбрасываемые приглушенными ночными фонариками, висящими под потолком с промежутком в несколько метров, и догонял их, стараясь не приближаться вплотную.
Было понятно, что происходит что-то очень и очень нехорошее.
Я догнал их в подвале. Спустившись вниз по деревянным, местами сгнившим, ступенькам, уперся в железную дверь, преградившую путь. Заметив едва различимый пучок света, исходящий от нее, затаил дыхание и прильнул к замочной скважине. Какой-то мужчина… Я не был уверен, что видел его раньше, но нашивка на плече его куртки говорила, что это работник детского дома. Он бесцеремонно бросил Рише, тонкие белые руки которой были стянуты скотчем, на стул и, сомкнув ладони на ее шее, начал душить.
– Я видел! Я всё видел! Ты демон! Такая же, как они! Демон! – возбужденно кричал он, и я испугался. Испугался и оцепенел.
Перед глазами всплыл операционный стол, на котором лежал я. Анестезия не помогала.
– Демон! Настоящий – посмотри на его глаза и клыки. А как кричит. Ему же нормально препарата вкололи. Впрочем, не важно, может, он просто кричит, – доносился откуда-то сверху суровый и грубый мужской голос. В следующую секунду я почувствовал, что меня режут.
«Спаси меня», – внезапно зазвучали слова девочки в моей голове.
Превозмогая себя, я сделал несколько глубоких вдохов, что далось мне с трудом. Грудь разрывало от боли, но я пришёл в себя, ощутив под коленями холодный камень подвала. Дверь была не заперта, я поднялся и толкнул ее. Не рассчитал сил – она громко стукнула в стену с обратной стороны. Губы девочки уже приобрели синеватый оттенок, но она была ещё в сознании.
– К… какого черта! – крикнул мужчина, поворачиваясь ко мне. – Ещё один!
Он откинул Рише в сторону и, схватив стоявший у стены топор, двинулся ко мне. Приблизившись, неуклюже замахнулся, и я почувствовал запах алкоголя. Мужчина был сильно пьян. Я с лёгкостью увернулся, и топор застрял в панельной стене.
– Дюк! Рише! – донесся знакомый голос, вслед за которым на лестнице послышались шлепающие шаги.
Мужчина отвлекся, и я понял, что действовать надо сейчас. Ляля хоть и доброй души человек, но мне придётся долго объяснять ей, кто мы на самом деле такие. И что самое страшное – сейчас и ей угрожала опасность.
Я схватил первое, что попалось мне на глаза, – деревянный обломок спинки стула – и с размаху ударил обидчика, тщетно пытающегося вытащить топор из стены, по голове. Наверное, будь он трезвым – в ту