бы без одежды.
Лиза закусила губу, изумляясь собственным мыслям. Но… к черту сомнения! К черту Нелло, будь он проклят! Нужно развеяться, забыть о своем горе, а этот загадочный сосед, должно быть, человек занятный.
Глава 2
По счастью, мистер Грей оказался холостяком. Об этом красноречиво свидетельствовала его гостиная, маленькая и чистая, но обставленная по-спартански скудно и уныло. Вдобавок женщина ни за что не позволила бы постелить здесь этот кошмарный цветистый ковер, слишком яркий, чтобы быть старым. Чрезмерная толщина и кричащая пестрота его выдавали фабричную работу.
Однако скромность обстановки, должно быть, предполагала некоторые вольности, которых не допускала строго вышколенная прислуга Лизы: шторы были отдернуты, позволяя проникать солнечным лучам. Благодаря этому комната казалась уютной, светлой и милой, несмотря на уродливый ковер.
Избегая солнца, от которого ее нежная кожа могла покрыться веснушками, Лиза выбрала единственный уголок, остававшийся в тени, и опустилась в прелестное широкое кресло, обитое зеленым плисом, такое мягкое, что, казалось, в нем можно утонуть. По телу, словно вдруг лишившемуся костей, разлилась приятная истома, и если б не корсет, Лиза растворилась бы без остатка в этой сладкой неге.
Мистер Грей, стоя над ней с докторским саквояжем в руках, недовольно нахмурился.
– Вам не следует так туго шнуровать корсет, миссис Чаддерли. Этим вы вредите своему здоровью.
Господи! Какая очаровательная простота! Лиза едва удержалась от смеха. Доктор Грей восхитительно наивен. Ему явно незнакомы веяния лондонской моды. Вдобавок он понятия не имеет, с кем имеет дело. В Лондоне мужчины выстраивались в очередь, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Лизу в этом наряде. Можно себе представить, как бы они встретили заявление, будто ей следует раздаться в талии на пять дюймов.
Мистер Грей поставил саквояж на пол и, опустившись на колени перед креслом, принялся закатывать рукава рубашки. Лиза изумленно округлила глаза. Какая неотесанность! Этот доктор настоящий дикарь. Однако при виде его обнаженных рук у нее пересохло во рту.
Ее взгляд задержался на широких запястьях доктора, покрытых редкими волосками. Казалось, его руки состоят из одних лишь мускулов. Взяв рулон кисеи, доктор отмотал кусок; на руках его обозначились вены.
Восхитительный дикарь! Лизе захотелось провести кончиками пальцев по голубоватым венам на его руках. Наверняка эти руки не такие твердые, как кажутся.
Ладони Лизы невольно сжались в кулачки. Не в ее привычках обижать невинных деревенских лекарей. Бедняга, чего доброго, впадет в меланхолию.
– Похоже, сегодня чудесный день, – проговорила она.
– Верно.
Лиза тихонько вскрикнула, когда доктор, неожиданно сжав ее руки, распрямил их, чтобы осмотреть.
– Вам не больно? – спросил он, вскинув голову.
Мистер Грей говорил самым любезным тоном, но его горячая, сухая, чуть грубоватая ладонь крепко сжимала оголенную руку Лизы.
– Нет, –