Подонок, негодяй, свинья!»
Как можно было столь жестоко обмануться? Ведь Лиза не сомневалась, что встретила наконец свою любовь. Она верила в это.
Ей не следовало говорить Нелло о своем бедственном положении. Да и вообще не стоило с ним связываться. Друзья предупреждали, что у него на уме одна корысть. Он слыл повесой, охотником за приданым. Но даже повесам и охотникам за приданым случается влюбиться. Так она твердила себе.
Ей не забыть лица Нелло, когда тот услышал о ее денежных затруднениях… Брезгливое отвращение, презрение. Лиза никогда еще не видела, чтобы выражение лица менялось так резко.
А вдруг Нелло начнет разносить о ней сплетни? Что ей тогда делать? Никого так не презирают в обществе, как вдов, лишенных средств.
– Вы не просто упали в кусты, миссис Чаддерли. Похоже, рухнув на розы, вы катались по земле.
Доктор поднял голову, и благодаря прихотливой игре света серые глаза его сделались темно-голубыми. Лиза завороженно замерла, глядя на него.
Мистер Грей не был красавцем, но лицо его заслуживало изучения. Резко очерченные скулы, изумительные глаза и твердый подбородок с ямочкой.
Лизу охватило странное чувство, похожее на опьянение, такое же сильное, туманящее разум. Она с радостью уступила ему. Это лучше, чем проливать слезы.
– Как неуклюже с моей стороны. Вы уверены, что ваши кусты не погибли? – Она могла бы заменить их чем-нибудь столь же красивым из своей оранжереи. И доставить цветы лично, разумеется.
– О, розы ничуть не пострадали, – ответил доктор. – Вашим рукам досталось куда больше.
– Возможно, – согласилась Лиза, стараясь придать голосу беспечность. – Совершая полуночные эскапады, леди следует надевать перчатки. Какое бесстыдство! Воображаю, что вы обо мне подумали.
Доктор вскинул бровь, но выражение его лица Лиза не смогла разгадать. А может быть, не захотела, поскольку ей тотчас пришло в голову, что он нашел ее в кустах не только бесчувственной, но и пьяной. В сравнении с этим потеря перчаток – сущая ерунда.
От унижения Лизу вновь бросило в жар.
«Доктора нельзя винить за то, что он осуждает твое поведение».
Ей почудилось, будто она слышит голос матери. Лиза отвернулась к окну. Яркий солнечный свет ослепил ее, но она не отводила глаз, силясь проглотить подступивший к горлу ком. «Довольно. Не думай об этом больше».
Маме наверняка Нелло пришелся бы не по вкусу. Но Алан Чаддерли ей нравился, так что ее суждения тоже не всегда заслуживали доверия.
«Как безнадежно я все запутала. Маме бы такое и в страшном сне не приснилось. «Моя золотая девочка, тебя ждет великий успех», – говорила она. Нежная, добрая мама, как же ты заблуждалась. Никто больше не будет смотреть на меня с такой верой».
Эта горькая мысль причинила ей нестерпимую боль. Лиза шумно вздохнула, что привлекло внимание доктора.
– Да, – сказал он, – эта царапина самая глубокая. – Его низкий, бархатистый голос завораживал. Такие сладкие, звучные голоса бывают у прирожденных певцов.
И