орудием в политических интригах, прежде всего, самого Панина. Шумигорский считал, что интриги придворных помешали императрице осуществить свое намерение. Невзирая на то, что Павел толком не знал своих родителей, он любил отца, хотя Пётр III4 не интересовался сыном.
Потребностью любого ребёнка является желание любить своих родителей, несмотря на их равнодушие и, даже не любовь, к сыну. У Екатерины не было возможности заниматься Павлом. В царствование Петра III ей угрожала опасность. Отец же почти с ним не виделся. Его биограф Гельбиг считал, что Пётр нежно относился к сыну на основании одного визита за всё своё шестимесячное царствование, после которого, поцеловав сына, сказал окружавшим его: «Изъ него выйдетъ добрый малый. На первое время онъ можетъ оставаться подъ прежнимъ присмотромъ, но скоро я устрою его иначе и озабочусь его лучшимъ военнымъ воспитанием». 21). Напротив, австрийский посланник Мерси д’Аржанто.43 свидетельствует, что Пётр III, со времени вступления на престол, не обращал внимания на Павла, к которому всегда обнаруживал всем бросающееся в глаза нерасположение. Характерно, что он объявил Высочайшее повеление немедленно внести в комнату Его Величества накопившуюся сумму в 120 000 рублей денег Павла, которые назначено было производить ему с 20 сентября 1756 года по 30 000 рублей в год, но не выплачивались. В Манифесте о вступлении своем на престол, Екатерина объявляет, что «…Пётр III не восхотелъ объявить Павла Петровича наследникомъ и что въ его царствование она видела себя съ сыномъ въ гонении и почти в крайнемъ отделении отъ Императорскаго дома». Он проигнорировал просьбу Елизаветы Петровны12 на смертном одре. Умирая, она просила своего наследника, великого князя Петра Фёдоровича, доказать свою к ней признательность любовью к собственному его сыну, нежно любимому ею Павлу. 21). Пётр III попросту обокрал своего отпрыска.
По поводу рождения незаконнорожденного сына Екатерины и Григория Орлова48 незадолго до переворота, Боханов пишет, что за несколько недель, ссылаясь на болезнь, она не выходила из своих покоев. 11 апреля 1762 года, когда настало время рожать, преданный Екатерине гардеробмейстер Г. Шкурин44 поджёг свой петербургский дом, с тем, чтобы удалить Петра из дворца. Пётр III очень любил выезжать на пожары. Пока Император тушил пожар, Императрица родила в Зимнем Дворце младенца,45 которого немедленно унесли. По возвращении Императора ему доложили о какой-то суете в покоях Императрицы. Уже через час после родов уже одетая Екатерина встретила супруга с невинным выражением лица. 4).
Ребенок был отдан на попечение Шкурина, который привязал к себе мальчика и до некоторой поры сохранял тайну его рождения. «Известно мне, – писала Бобринскому Екатерина в 1781 году, по окончании воспитания въ кадетскомъ корпусе и шла речь объ обезпечении его состояния и объ устройстве его будущности, – что мать ваша, бывъ угнетаема равными неприязненными