кусок из сердца. И несмотря на то что произошло после, эта рана навсегда останется в ее душе.
Следующие три недели Стелла постоянно посещала доктора Бента и глотала успокоительные, а Джонас не выходил из дома, опасаясь, что жена что-нибудь сделает с собой. Но на исходе третьей недели им снова позвонили из департамента. Что-то пошло не так. Мать Сэмми чувствовала, что не справляется, и уже сомневалась, разумно ли поступила, решив оставить ребенка. Она терзалась мыслью, что губит свою жизнь и лишает себя всяких шансов на будущее, но вместе с тем при мысли отдать ребенка ее мучили угрызения совести.
– Она хотела бы встретиться с вами, миссис Крейн. Понимаю, это противоречит соглашению, но…
– Да?
– Думаю, есть большая вероятность, что она согласится передать ребенка, если познакомится с будущими родителями и убедится, что у них Сэмми действительно будет хорошо. В общем-то, она понимает, что не сможет обеспечить ему достойное существование. Все что ей нужно, это ощущение уверенности, правильности своего решения, и знакомство с вами наверняка даст ей такую уверенность.
– Но это нарушит условия анонимности.
– Да. И я пойму, если вас это не устроит. Я предлагаю такой вариант лишь потому, что мы прежде всего должны думать о благополучии ребенка, и…
Женщина замолчала, не желая наговорить лишнего. Но Стелла и сама догадывалась, о чем та хотела сказать.
– По-вашему, Сэмми было бы лучше у нас.
– Однозначно.
После этих слов Стелла отбросила все сомнения. Она решила, что познакомится с матерью Сэмми.
Джонас смотрел на это иначе. И был категорически против.
– Это превратится в вечную перепасовку. Девчонка сама не знает, чего хочет. Сегодня так, завтра эдак… Что нам делать, если однажды она объявится у нашего порога, потому что в ней вдруг пробудились материнские чувства?
– После испытательного срока усыновление получит силу. Она уже ничего не сможет сделать.
– В юридическом смысле. Но она может нас терроризировать. Постоянно звонить, попадаться на глаза. Захочет видеть его. Попытается шантажировать тебя слезами. Мы же всё это уже обсуждали, Стелла. Мы не просто так предпочли анонимное усыновление.
– Да. Но теперь ситуация изменилась. Мы должны изменить свою позицию, у нас нет другого выхода.
– Есть. Мы можем дождаться другого ребенка.
– Мы почти целый год ждали Сэмми!
– Значит, подождем еще один год. Это не так уж и долго. Может, все получится даже быстрее.
Стелла была твердо намерена не плакать, но в глазах у нее уже стояли слезы.
– Я не могу больше ждать, Джонас. Мы шесть лет пытаемся завести ребенка, и нас преследуют одни разочарования. Это какая-то война на истощение. И я больше не вынесу, у меня просто нет сил. К тому же я полюбила Сэмми. Он был здесь, я держала его на руках. Я не могу просто сказать: «Ладно, возьмем другого ребенка». Так не получится. Я не смогу.
Джонас уступил. Он почувствовал, в каком она отчаянии. Понял, как она вымотана. И сам он был