из которых уже почивают на московских кладбищах, и совершенно случайно…
– Нанюхался его, просыпав коробочку, – подытожил Головко. – К великому сожалению, дорогой мой Ильич, такого не бывает. И вам ли это не знать.
Дело по факту смерти русского эмигранта Державина начинало приобретать совершенно иной окрас, и Головко набрал телефон Кардиологического центра. Трубку снял заведующий отделением, и Головко, уже начиная волноваться за «сердечко» Афониной, справился о ее состоянии здоровья.
И вздохнул облегченно, когда услышал в ответ: «Вполне удовлетворительное».
– Я мог бы переговорить с ней?
– Ну-у, если только не будете особо волновать… и если ваши вопросы не будут слишком утомительны для больной…
– Спасибо, доктор. Еду.
Врач не преувеличивал, когда сказал, что состояние Афониной «вполне удовлетворительное». На ее щеках появился легкий румянец, и теперь даже Семен Головко, который разбирался в медицине ровно настолько, сколько требовала его работа, мог бы с уверенностью сказать, что она теперь будет не только жить, но и любить, рожать и работать.
Отпустив парочку довольно избитых комплиментов относительно ее вида, отчего щечки Зинаиды покрылись еще большим румянцем, галантный, как беккеровский рояль, Головко поставил на тумбочку литровый пакет персикового сока, сказал, что, оказывается, есть женщины, которым идут на пользу небольшие встряски, и только после того, как Афонина размякла окончательно, приступил к завуалированному допросу.
– Зина, еще парочка-другая вопросов по нашему американскому гостю, если вы конечно, не возражаете, и я оставлю вас в покое.
– А что, он… – заволновалась было Афонина, и Головко вынужден был тут же успокоить ее.
– Нет, нет, ничего страшного. Просто у господина Державина появились кое-какие проблемы, вот и приходится теперь чуть ли не поминутно восстанавливать картину того вечера.
Но у него, надеюсь, ничего из номера не пропало? – по-своему поняла «державинские проблемы» Афонина. – А то знаете, как порой добывает? Кто-то что-то где-то забудет или потеряет, а все шишки с подозрениями на горничную или на дежурную по этажу.
Успокойтесь, Зина, здесь совершенно иной расклад. И никаких претензий со стороны господина Державина к вам нет. Кстати, вы могли бы припомнить детали и возможно даже нюансы того момента, когда он вас вызвал в номер?
– Господи, конечно! Только я не знаю, что именно вас интересует. Спрашивайте.
– Он позвонил вам по телефону?
– Да, я как раз на посту была.
– И попросил зайти в номер.
– Не совсем. Сказал, что сердечко пошаливает, и нет ли у меня валидолу.
– И что вы?
– Ну-у, лекарства у меня никакого не было, я ведь до той ночи действительно не знала, с какой стороны сердце находится, и прошла в девятый люкс, чтобы уже на месте понять, что человеку надо. Мы ведь, случается, даже врачей вызываем нашим гостям. Правда, это в тех случаях, когда перепьют сильно.
– И