те раз. Ты мне никогда этого не говорила.
– А ты не спрашивал.
– А он тебя любил?
– Мне кажется, да. Я часто вспоминаю… Он меня так… на коленях качал… по голове гладил… песенку какую-то напевал…
– А обижал?
– Ну… нет. Побил только один раз. Три раза шлепнул.
– За что?
– Миша… ну так это тяжело все. Ну ладно. Тебе я все могу рассказать. Я была еще маленькая, лет семь мне было. Мне как-то приснился страшный сон… я проснулась… плакала… а потом пошла в спальню… открыла дверь… а там…
– Ну я понял. Ладно. И потом вы больше не…
– Это было один раз. Мы больше об этом никогда не говорили. А тогда он сказал, чтоб я больше так никогда не делала.
– И все было как раньше?
– Нууу… да. Только я мать возненавидела. А когда он ушел… то и вообще.
– А ты к матери заходишь?
– Конечно. На день рожденья. И восьмого марта.
– Ну и ну. Бедный Карл Густав в гробу на вас не нарадуется.
– Какой еще Карл, Мишка? Ты что?
– Юнг. Чувствую я, психологию ты плохо учила. Не о том на лекциях думала.
– Ну не мучь меня. Ни о чем я не думала.
– И делать ничего не собиралась?
– Что делать? Ты о чем?
– Ну там… начать новую жизнь…
– Да дуридомский же ты Дуридом! И в мыслях никогда такого не было!!!
– И не представляла себя с ним в постели… хоть во сне?
– Да ничего такого не было и близко!!!
– Да? Тогда, я думаю, тебе надо сходить в душ, парфюм чужой смыть, а я покурю. А то аж ухи уже опухли.
– Так ты мне веришь, Миша?
– Иди, Белка. Мысль мне одна в голову пришла.
– Так я потом… в спальню?
– Ну… красной комнаты у нас нет. В спальню.
Михаил курил на кухне, в голове его вертелись шарики мыслей. Ну, гаспадин-таварищ Юнг, черт его знает, что из этого получится. Опасный метод. Но что делать, попробовать надо. Полечим нашу Электру.
Он покурил, потом прошел в спальню, сдернул с кровати одеяло, стянул с себя футболку и джинсы и сел на кровать; вихры его в зеркале торчали в разные стороны. Вошла Белка в коротком белом халатике, волосы ее были заколоты в узел на макушке.
– Сними халат.
– Ладно.
– Иди ко мне.
Он усадил девушку к себе на колени, обнял за плечи, стал покачивать, будто хотел убаюкать и уложить спать, водил носом по ее волосам, мурлыкал какое-то «у-уу», гладил руки, потом вдруг резко поднял.
– Ложись сюда животом.
Он похлопал себя по коленям, девушка покорно легла поперек него, он гладил ее спину и попу, потом стал несильно хлопать ее по ягодицам, Белка обернула к нему голову, в глазах ее кричал вопрос.
– Ты меня не бросишь?!
– Никогда так больше не делай!
Михаил резко хлопнул по попе, передвинул руку на спину и почувствовал ладонью легкие содрогания, а потом услышал всхлипы, перешедшие в громкие рыдания. Тогда он поднял девушку, опять усадил ее на колени, пил губами ее слезы, качал и гладил, что-то шептал ей на ухо, она успокаивалась, перестала вздрагивать, затихла, потом приподняла попу, нашла его член, зажала