Оси не в состоянии добраться до стратегических бакинских нефтяных месторождений. Увы, ему оставалось лишь предпринимать чудовищные волевые усилия, чтобы удержать свой слишком растянутый фронт.
В середине августа в ходе нового яростного наступления войска 6-й немецкой армии наголову разгромили в излучине Дона 1-ю гвардейскую и 4-ю танковые армии и атаковали во фланг 62-ю армию на рубеже Клетская-Суровикино. Под жесточайшим давлением противника советские войска отступили к Дону. Теперь ключевым пунктом фронта становился – Сталинград, и каждая из воюющих сторон лихорадочно наращивала свои группировки в преддверии битвы за этот стратегически важный город.
В состав советского Сталинградского фронта входили: 1-я гвардейская, 4-я танковая, 21-я, 24-я, 63-я и 66-я армии – 415000 человек, более 200 танков и 2000 орудий и миномётов; в состав Юго-Восточного фронта – 51-я, 57-я, 62-я и 64-я армии – 160000 человек, 80 танков и 1450 орудий и миномётов.
Со стороны Вермахта на этом участке действовали 6-я армия генерала Фридриха Паулюса – 440000 человек, 450 танков и 5300 орудий и миномётов; а так же 4-я танковая армия генерала Германа Гота – 159000 человек, 2100 орудий и миномётов.
Как Бог свят! Сталинград притягивал к себе немецкие войска, как магнит, и его захват имел для Гитлера огромное психологическое и даже мистическое значение. Фюрер был просто одержим этой мыслью.
Точно так же и для Иосифа Сталина удержание этого города стало наиглавнейшей задачей. Он требовал, что бы город был удержан любой ценой. Тем более, что он прекрасно сознавал – в случае потери Сталинграда – Москва окажется открытой и уязвимой для фашистского удара с юга.
* * *
…Нестерпимый зной нарастал. Чёрт знает, сколько было градусов, но столбик термометра явно зашкаливал, не рассчитанный на такую жару. Полуденный зной был непрерывен, безнадёжно ровен и глубок. Тяжёлый рокот моторов и неровный топот ног людских и лошадиных, захлёбистое ржание последних и монотонный скрежет железных колёс, дробящих мелкий камень в муку, тяжёлое, надорванное дыхание, безостановочно текущих за горизонт солдатских колонн, – сводило с ума и казалось диким вымыслом, тяжёлым бредом обезумевшей от войны земли. Раскалённый воздух дрожал, и беззвучно, точно готовые потечь, дрожали камни; и дальние ряды пехоты на дуговатом подъёме, орудия и лошади, танки, грузовики и повозки, казалось, отделялись от тверди и беззвучно плазменно колыхались – словно не живые – то шли полки, а армия бесплотных теней. Огромное, близкое, страшное солнце на каждом стволе орудий, винтовок и миномётов, на скошенной броне танков и самоходок, на каждой металлической пряжке и пуговице зажгло тысячи крохотных ослепительных солнц, и они отовсюду, с фронта и флангов, снизу и тыла забирались в глаза, огненно-белые, острые, как концы добела раскалённых штыков.
…Войска шли по исконным донским казачьим землям: просторным, некогда вольным, что с прадедовских времён славились достатком и лихой воинской удалью, богатыми станицами – куренями, числом вострых шашек и гордых красавиц, хлебом,