задумался над ее словами.
– И что ты собираешься с ними делать? – спросил он наконец, просматривая остальные «превьюшки».
– Забудь про них. Давай лучше про тебя. Не могу поверить, что нашла тебя в такой дыре, как Лутон.
Джастин поморщился.
– Не пугайся ты так. Тебе, собственно, делать ничего не придется. Ты и так идеален, какой есть.
«А какой я есть?»
– Но прежде чем снимать дальше, мы должны кое-куда съездить. Когда у тебя есть время?
Время у него было всегда. Он взглянул на Агнес. Интересно, она хочет с ним переспать? А он с ней?
– Куда мы должны съездить?
– В Лондон.
В Лондон? Да опаснее только в Багдаде или, может, в Кигали. Он наблюдал, как Агнес не спеша листает свой ежедневник, будто она каждый день каталась в эту столицу городских ужасов, даже не задумываясь, что ее там ждет: международный терроризм, таксисты-маньяки, отпущенные на домашний уход психи, которые сталкивают ничего не подозревающих туристов под поезда.
Его передернуло.
– Давай на вокзале в следующую субботу в девять утра?
У Джастина не было ни ежедневника, ни планов, так что он сказал «да».
14
Задолго до того, как Эйнштейн придумал свою теорию относительности, любой ребенок мог сказать, что некоторые дни тянутся медленнее других, а иная неделя может превратиться в целую вечность.
Десять дней до новой встречи с Агнес Джастин чувствовал себя спутником, зависшим в открытом космосе и бешено вращающимся вокруг своей оси. Бывало, он сидел на уроке, уставившись на огромные черно-белые школьные часы, в деталях воображая свою трагическую гибель в бетонных джунглях или свои грядущие любовные подвиги, а очнувшись много часов спустя, обнаруживал стрелки ровно в том же положении. Это противоречило каким-то там законам физики, о которых он знал бы больше, если бы внимательнее слушал на уроке. Он пребывал в застывшем мире без линейного движения и уже перестал надеяться, что день, которого он в равной степени ждал и страшился, когда-нибудь наступит.
Через четверть секунды он наступил.
Джастин проснулся в назначенное утро, натянул старенькую зеленую ветровку поверх новой одежды, заново встроился в стремительный поток обычного времени и отправился на встречу с Агнес.
Лутон – городок небольшой, и до вокзала было всего пятнадцать минут пешком. По дороге он представлял их день и в который раз мысленно готовился ко всем сценариям, получившим за время ожидания целый набор чрезвычайно эротических концовок. Это помогло ему на время забыть свои обычные ужастики, в которых его похищала эстонская мафия, подрывали защитники прав животных или протыкал ножом озлобленный водитель автобуса. Последние десять ночей он снова и снова погружался в мир полугрез, в котором Агнес не могла от него оторваться; и с каждой ночью их игры становились все сложнее, все эротичнее и изощреннее. В какой-то момент реальность и фантазия поменялись местами, и его воображаемая жизнь стала намного ярче, чем настоящая.
Но теперь, при