я б его прибил бы, – прорычал Мороз, отходя от друга, – чтобы не мучился…
– Хорош, говорю, – одёрнул его Шиленко и заговорил, глядя прямо в глаза поникшему Сане, – Сашка, а если серьёзно, чего тебе не хватает? Сапожку мы замутили! Сейчас вон заказик со стойками под рекламу подвалил. Глядишь, и рекламой займёмся! По обмену в Японию каждый из нас смотался! Чего ты? Или плохо тебе? С Ивашкой веселее?
Негр что-то неопределённо хмыкнул и отвернулся, а Димка продолжал:
– Долго я тебя уговаривать не буду! Тут, видишь ли, Санёк, дело какое – пробовать тебе точно не стоит, конец от этого будет печальный. Это я тебе точно говорю! Подсядешь и всё! В итоге, либо тюрьма, либо могила! Слезть не получится, и не мечтай! Вспомни и правда, соседа своего! Ну? Помнишь, как рыдал он, когда ломало его? Ну? Вспоминай! А вспомни его до того, как он подсел! Здоровый парень, в хоккей играл! А вспомни-ка мать его! Помнишь, как она плакала? Помнишь? Так что, думай!
Сашка не выдержал, подхватил куртку и выбежал из мастерской.
– Ну и что, Димыч? – психанул Митя, расхаживая взад-вперёд, отчаянно размахивая руками и тяжело дыша. – Зачем ты его отпустил? Морду ему набили бы и пусть дома с недельку дурь из башки выветривал. И Ивашку этого тоже пробить бы не мешало! Гнида! Я же всегда знал, что гнида он! Негра теперь с панталыку сбивать взялся…
– Успокойся, Митяй, – спокойно ответил Димка, – давай дела доделаем и по домам. Там видно будет.
Но домой в тот день они не попали… Провозились в мастерской до позднего вечера, ремонтируя обувь и мастеря первый свой рекламный баннер-растяжку.
Два года назад, в очередной поездке в Японию, Димку осенила очередная “тема” – создать сапожную мастерскую. И опять в точку! Сработало! Времена были тяжёлые, обувь сплошь китайского производства, донашивали в буквальном смысле до дыр на подошвах. Димка организовал всё довольно быстро, и уже сейчас у ребят было пять пунктов приёма обуви, которые приносили вполне приличный доход. Подвальчик этот, в котором сейчас обретались друзья, был мастерской, где производили сложный ремонт. Замки, набойки меняли на месте, нанятые Димкой такие же пацаны шестнадцати-семнадцати лет и обученные дядь Лёшей, который был на все руки мастер. И подвал этот тоже он помог обустроить, договорился с местным домоуправлением за небольшую плату. Они все вместе расчистили его, соорудили полки и даже выделили небольшой уголок местной детворе для хранения инвентаря кукольного театра, который организовала, по наводке Димы, пожилая учительница музыки, живущая в этом же доме. Девчонки с энтузиазмом мастерили кукол, шили им разномастные одёжки, репетировали представления, и периодически просили друзей смастерить, то ширмочку, то сундучок. У них даже аккомпаниатор свой был, дед баянист, который радовал всех старинными задорными песнями. На такой творческой ноте и проходили трудовые будни ребят, но Димычу все не сиделось на месте. Темы били из него нескончаемым фонтаном!
Рекламой он уже грезил давно, как только увидел огромные, сияющие баннерные щиты в Токио. И вот первый крупный заказ! Визитки,