которые связывали между собой по две четыре деревянные колонны, подпиравшие балки под скатами крыши. За одним стеллажом у бревенчатой стены скрывалась раскладушка под клетчатым пледом, за другим стоял письменный стол и массивное деревянное кресло. Посередине центрального помещения стоял стол с отполированной до блеска столешницей и стульями с каждого бока, а под окном расположилась тумба с маленькой электрической плиткой на ней. Профессор направился в их сторону, достал из тумбочки стеклянный кувшин с водой и недоуменно оглянулся на девушку.
– Ну же, не робей, садись за стол. И ли ты боишься меня? -
– Нет, что вы! У меня нету на это причин. Просто, я еще ни к кому не ходила в гости. – Васька бесшумно вытащила стул, села, напряженно выпрямив спину, и положила руки на край стола.
– Что так? -
– Никто не приглашал. – Воспоминания из прошлого неожиданно отдельными неприятными фрагментами жизни всплыли перед ее внутренним взором. Она болезненно поморщилась и опустила голову.
– А-а-а, понятно. Многодетные родители чрезмерно увлекаются распитием спиртных напитков. Известное дело у нас, можно сказать традиция – по-свински пить и плодить детей в неограниченном количестве. -
– Неправда, нас только трое. А они неплохие люди, запутались просто. В начале жизни. -
– Хм, в начале жизни. Они не плохие люди, детка, они – жестокие и безответственные тунеядцы на шее общества и своих детей. Даю сто против одного, что хозяйством в семье занимаешься большей частью ты. И не надо опускать глаза, тебе стыдиться нечего. Человека судят по его делам, а не по чужим. Меня удивляет другой фактор – ты, девонька, как нестандартный результат стандартной ситуации. А? -
– Я до двенадцати лет с бабушкой жила, а потом отчим усыновил меня, чтоб квартиру быстрей получить как многодетная семья. Бабуля умерла и мама взяла меня к себе жить. -
– Вот как? Обычно в интернат сдают. -
– Зачем вы так? Отчим обрадовался мне, работать устроился, а когда мне тринадцать лет исполнилось, даже пить бросил и маме запрещал. Говорил, что хочет меня в люди вывести. Но… у мамы не получалось – срывалась она часто и они ссорились. А потом, потом, я не помню, что потом произошло. Что-то плохое. – Васька двумя руками вытерла со щек непрошеные слезы и, облокотившись об стол, положила подбородок на скрещенные под ним руки. Профессор молча развернулся к электрической плитке и поставил поверх нее чайник с водой.
– Так. Я сейчас аптечку достану… -
– Не надо аптечку. Я вылечусь. В лесу трава нужная есть, я разбираюсь в ней. У меня бабушка травницей была и меня научила. И вода здесь в реке хорошая, правильная. –
– Какая? – Вода в чайнике закипела и профессор снял его с плиты и поставил на стол. – Ты говори, я слушаю, и заодно чай приготовлю и прочую снедь, поужинаем. -
– Я помогу. – Васька опять подскочила со своего места и направилась к стеллажу, где изначально заметила пучки лесных трав. – Где у вас заварник? Давайте. Какой странный