дело попало в отдел спец. расследования. Даже камеры не выключил. Это послание.
– Но кому?
– Тем, кому не стоит, переходить дорогу.
– Что же нам делать, мистер Хэйс?
– Кто-нибудь еще видел пленку?
– Нет, сэр.
– Хорошо.
Наше дело приняло неожиданный оборот. Никто, слышишь, Нил, не должен, знать о том, что мы увидели на записи.
– Но ваш отец затребует отчет…
– Я подделаю документацию. Напишу, что данные записи не представляют никакой ценности для расследования. Если Бирн сказал правду и в мире есть некто, кто заправляет целым эшелоном убийц, то…
– Может, он захочет, помочь…
– Нет! Я знаю, о чем говорю. Я видел…
В голове всплыл образ мальчика в кандалах. Эти дети стали взрослыми мужчинами, убивающими по приказу. Из них сотворили монстров, убедили, быть чудовищами, беспощадно и беспрекословно следующих наставлениям начальства. Бирн – один из них. Он непросто пришел, покарать Рольфа, это заявление, вызов аппарату власти.
Сердце пропустило удар. Какой же твой следующий шаг, Бирн?
– Молан, вы что-то говорили про миссис Рольф?
– Да, нам пора.
***
Молан.
Семья Рольф проживает в одном из уголков центрального района. Многочисленные магазинчики соседствуют с ресторанами быстрого питания. Повсюду витает запах жаренного мяса и углей. Дома сплошной чертой идут вдоль дороги, нагроможденной машинами. Сигнальные гудки разрывают голову противным звуком. Я слишком мало спал и еще меньше пил последние сутки, чтобы выдержать испытание улицами.
Один убийца и нескончаемое количество тайн и секретов. Я воодушевлен и напуган, будто огромная лавина несется со скалы, и вот, вот обрушится на меня всей своей мощью; не в силах отступить, стою и жду завороженный, собственной погибели. Пусть правда собьет меня, выбьет почву из-под ног, но я не хочу, защищаться от нее. Кажется, только этого я и ждал; человека, что своим появление раскроет предо мной врата истины, что прячутся за дверьми здания правительства.
– Молан,я…
– Я понимаю. Мне тоже страшно, и я пойму, если ты захочешь, предать меня, чтобы отвести возможный удар от системы. Так поступил бы каждый патриот. После дачи объяснительной и осмотра, можешь, подать прошение…
– Я не об этом.
Сердце подскочило к горлу и вернулось обратно. Он произнес это так легко и непринужденно, будто и не задумывался, наведаться в кабинет к отцу и отрыто заявить о угрозе, появившейся так внезапно и наревевшейся превратиться не что большее, чем просто слово. Я не видел его глаз, лишь профиль, повернутый в сторону окна. На лице его играли разноцветные огни, скрывая суровость под ярким фиолетовым цветом.
– Что же тогда беспокоит тебя?
С минуту он помолчал. Голос тяжелый, сдобренной печалью заглушил редкое позвякивание радио.
– Я, как и вы, вижу ту неуловимую для многих границу между реалиями