свободу и своей правой рукой ударил ему прямо в левый глаз. Роберт пошатнулся, и в этот момент почувствовал, как бутылка разбилась о его голову. Он упал на асфальт и, теряя сознание, все не мог понять: то, что он видел, было индивидуальной программой или самым красивым завершением вечера под названием «фейерверк»?
Глава 3
ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ
Всю ночь Машу бил озноб. Дикая боль в правом боку время от времени приводила её в чувство. Мягкий свет и тихий гул люминесцентных ламп впервые не раздражали, а наоборот, успокаивали своим глухим монотонным звуком. Сон и реальность смешались, и, как будто в тумане, чей-то незнакомый голос задавал ей вопросы, но её язык с большим трудом отвечал на них. Ощущалось сильное жжение в правом боку, на место которого было положено что-то холодное, тяжёлое, сильно давящее. Маше казалось, что если она рукой дотянется до этой тяжести и аккуратно сдвинет ее, то сразу станет намного легче. Но как бы девушка ни силилась, у неё ничего не получалось, а если и получалось, то чья-то заботливая рука тут же возвращала холод на место, успокаивая добрыми словами. Жар и холод поочерёдно мучали её до рассвета, а жалостливая ночь, как могла, облегчала боль темноволосой красавицы с черными глазами, навевая на неё блаженный туман забытья. Иногда туман рассеивался, возвращая девушку в тяжёлую, болезненную реальность, но это было ненадолго. А потом пришёл он… Поднял её с постели и посадил к себе на колени, как в детстве. Нежно гладил по волосам и целовал в макушку, он говорил ей, что все будет хорошо, что это скоро закончится… А она держала его за руки и просила: «Папочка, ты только не уходи, мне тебе так много нужно рассказать про нас с мамой, бабушку, про Майру, которую ты сейчас просто не узнал бы, и про … Папа, папа, папочка….»
Маша отрыла глаза и поняла, что его нет. Она около часа тихо лежала, рассматривала идеально ровный белый потолок, а слезы непроизвольно стекали по её щекам, соревнуясь одна с другой. Плакала Маша не оттого, что он так быстро ушел, а потому что она не успела сказать ему самое главное… О том, как сильно она скучает, ежедневно вспоминая о нём. О том, как заметно постарела мама за эти три года, как похудела, осунулась. Что они так же, как и раньше, ждут его к ужину, садясь за стол по привычке на полчаса позже обычного. О том, что его тапки до сих пор стоят на своем месте, ожидая хозяина с работы. Правда, Майра их немного погрызла, когда у нее резались зубы, но даже дырявые, их никто и никуда не убирает, тем более не собирается выбрасывать.
Зайдя в палату, тучная медсестра обнаружила, что Маша уже не спит. По-матерински улыбнувшись, женщина протянула ей градусник и сделала обезболивающий укол, затем громко сообщила, что ни пить, ни есть нельзя и вставать пока тоже. Ежедневный обход будет примерно в девять ноль-ноль, а может быть, и позже. Её громкий командный голос эхом разнёсся по пустому коридору, пробуждая всех спящих.
Небольшая светлая палата была рассчитана на двух человек. Маше повезло, если можно так сказать, вторая койка пока пустовала.