Правда, авалленская родня матери была немногим лучше. Особенно его двоюродные братья и сестры.
– Может, вам стоит самому позвонить ей и предостеречь, – предложил Рунн. – Она оценит вашу заботу.
– У меня есть другие дела, – невозмутимо ответил отец.
Отцовская холодность всегда изумляла Рунна. Он не понимал, как при пламени, бурлящем в жилах, отец был настолько холоден.
– Сам сообщишь. И впредь прошу не давать мне советов, как я должен выстраивать отношения с твоей матерью.
– У вас нет отношений. Вы осеменили ее, как кобылу, а затем отпустили пастись.
Воздух в кабинете наполнился искрами.
– Но ты, Звезднорожденный, только выиграл от такого… осеменения.
Рунн не осмелился произнести слова, готовые сорваться у него с языка. «Мой дурацкий титул прибавил тебе влияние в империи и среди других королей, но он все равно стоит у тебя поперек горла. Тебя бесит, что твой сын, а не ты извлек Звездный Меч из Пещеры Принцев в темном сердце Аваллена. Ты не можешь смириться, что твой сын, а не ты стоял среди саркофагов, в которых покоятся давно умершие Звезднорожденные принцы, и был признан достойным извлечь меч из ножен. Сколько раз ты пытался это сделать в молодости? Сколько изысканий ты предпринял в этом кабинете, пытаясь найти способы завладеть мечом, не будучи Избранным?»
Отец поманил его согнутым пальцем:
– Мне нужен твой дар.
– Зачем? – удивился Рунн.
Его способности Звезднорожденного ограничивались искоркой звездного света на ладони. Куда интереснее были способности управлять тенями. Когда он перемещался по городу, окруженный тенями, даже температурные датчики самых совершенных камер слежения не могли его засечь.
Отец поднял призму.
– Направь в нее луч звездного света, – велел он.
Не дожидаясь ответа, отец снова приник к окуляру на вершине призмы.
Обычно Рунну для вызова звездного света требовалось изрядно сосредоточиться, а потом несколько часов мучиться головной болью, но… Ему самому стало любопытно попробовать.
Коснувшись указательным пальцем кристалла призмы, Рунн закрыл глаза и сконцентрировался на дыхании. Пощелкивание механизма планетария стало его проводником, ведя все ниже и ниже, в черную яму внутри его, мимо бурлящего колодца теней, к нише, находящейся под ними. Там, свернувшись, словно спящее животное, покоилось его единственное зернышко радужного света.
Рунн осторожно положил зернышко на воображаемую ладонь, разбудил и стал осторожно поднимать. Казалось, он несет в ладони воду, стараясь не расплескать. Рунн поднимал зернышко все выше. Его магическая сила потрескивала от предвкушения, теплая и прекрасная. Единственное, что Рунну нравилось в самом себе.
Рунн открыл глаза и увидел, что звездный свет танцует на кончике пальца, преломляясь сквозь призму.
Отец подкручивал верньеры на окулярной площадке, успевая другой рукой делать пометки.
Семечко звездного света бодрствовало