территории Замоскворечья, Калужской площади, излучины Москва-реки в районе спортивного стадиона «Лужники» и размещённого там же метромоста. Ближайший сподвижник Императора Я. В. Брюс6, составивший астрологическую и геологическую карту Москвы, предостерегал о нежелательности плотной застройки на Дмитровке (из-за наличия там под землёй многих пустот) и строительства высоких домов в районе Воробьёвых гор из-за оползней (кстати, именно там первоначально начали строить Храм Христа Спасителя, но из-за оползня-плывуна строительство было прекращено). Вместе с тем, эти же Воробьёвы горы Яков Брюс пометил на карте как самое подходящее место для учёбы, Кузьминки – для жизни, а Пресню – для веселья, развлечений и пьянства. По его утверждению, самые гиблые места Москвы – Перово и начало Кутузовского проспекта. «Гиблым» местом оказалась территория, где был построен в начале 30-х годов прошлого века хорошо знакомый москвичам «Дом на набережной». Этот дом стоит на болоте, на месте разорённого кладбища.
После указов Петра I аналогичные выводы относительно «гиблых мест» на территории Москвы были сделаны государственными комиссиями в 1749 и 1876 годах.
Очевидно, что «гиблые места» присутствуют в любом более или менее крупном городе. В связи с этим небезынтересно замечание Иогана Вольфганга Гёте (1749—1832 гг.) – выдающегося немецкого мыслителя, поэта, естествоиспытателя, сделанное им по поводу выбора местоположения новой российской «столицы». Вот выдержка из дневниковых записей его секретаря И. П. Эккермана7.
«Воскресенье, 12 апреля 1829 г.
…Гёте рассказал мне о труде Сегюра, посвящённом Петру Великому. Этот труд его заинтересовал и многое ему разъяснил.
Местоположение Петербурга, – сказал он, – непростительная ошибка, тем паче что рядом имеется небольшая возвышенность, так что император мог бы уберечь город от любых наводнений, если бы построил его немного выше, а в низине оставил бы только гавань. Один старый моряк предостерегал его, наперёд ему говорил, что население через каждые семьдесят лет будет гибнуть в разлившихся водах реки. Росло там и старое дерево, на котором оставляла явственные отметины высокая вода.
Но всё тщетно, император стоял на своём, а дерево повелел срубить, дабы оно не свидетельствовало против него. Согласитесь, что в подобных поступках личности столь грандиозной есть нечто непонятное. И знаете, чем я это объясняю? Ни одному человеку не дано отделаться от впечатлений юности, и, увы, даже дурное из того, что стало ему привычным в эти счастливые годы, остаётся до такой степени любезным его сердцу, что, ослеплённый воспоминаниями, он не видит тёмных сторон прошлого. Так и Пётр Великий, желая повторить любимый Амстердам своей юности, построил столицу в устье Невы».
Сегодня мало кто из москвичей знает, что было на том месте, где стоит дом, в котором он живёт. Некоторые обыватели порой становятся