нижнем этаже от остатков деревянной рамы и осколков стекла, девушки помогли друг другу взобраться на подоконник и спрыгнули с той стороны.
Не то чтобы София так уж много времени проводила в заброшенных особняках (как-то раз один остряк устроил ей что-то вроде свидания в подобном месте – вот, пожалуй, и все), но девушка примерно знала, чего можно ждать от этого дома. Во-первых, надписей на стенах – от простого поименования лиц, побывавших внутри, до кичливых лозунгов в адрес властей. Во-вторых, крошева из разбитых бутылок под ногами. А еще запахов небудуарного происхождения, намекавших на общественную уборную и какое-то анонимное тлеющее старье. Из всех этих примет запустения в доме не было ни одной.
Обстановка напоминала интерьер каюты давно затонувшего лайнера: будто бы стихия, заполонившая свободное пространство, предохраняла дом от покушений со стороны вандалов, но не могла уберечь мебель и утварь от собственного губительного прикосновения.
С облупившихся деревянных карнизов свисали тяжелые от пыли свертки штор. Через стёкла книжного шкафа, как сквозь толщу льда, можно было различить ряды выцветших корешков из ткани и кожи. София попробовала извлечь одну из книг, но, зажатая между другими томами, та начала рассыпаться, стоило девушке потянуть за переплет. Мебель, деревянные панели на стенах – все было рассохшимся, потускневшим, пропитанным пылью. А местами из щелей проклевывались бледные ростки – в этом была, видимо, заслуга сквозняка, некогда сыпанувшего сюда пригоршню семян. Одну из стен целиком занимал исполинский камин; его мраморный портал, в котором, нагнув головы, могли бы уместиться обе девушки, украшали затейливые арабески, перемежавшиеся с резными силуэтами зверей и людей. Узорчатые фигурки складывались над каминной полкой не то в сложный герб, не то в колдовскую сигиллу, не то просто в нагромождение символических сценок. Эти ветхие декорации венчала обесточенная люстра, похожая на обглоданный скелет пузатой рыбы.
В воздухе стоял блеклый, мумифицированный запах гербария. Девушки разбрелись по гостиной, заставляя паркетные доски брать скрипучие октавы и взвивая шагами мириады пылинок, видимых в золотистых лучах доносившегося снаружи света. София дважды чихнула.
Если дом и мог нечто рассказать своим гостьям, то он приберегал это где-то в глубине своих недр. В соседних помещениях царила та же стихия застывшего времени. Веер, когда-то небрежно оставленный на секретере. Котел на кухне со сдвинутой набок крышкой. Платья в шкафах. Казалось, эти предметы были почти готовы возобновить свою жизнь – стоило только кому-то прийти и разрушить заклятие вечного оцепенения… Но саван из пыли и паутины, лежавший на всем, да постанывание ветра в трубах говорили о том, что едва ли это кому-то под силу.
– А вот это уже интересно! – оживилась Саския, войдя в очередную комнату первого этажа.
На столе, поверхность которого была изъедена химикатами, расположилось разнообразное диковинное оборудование, наподобие аптекарского. Изогнутые штативы,