месте, и мы его понимаем. Старик, наверное, тоже понимает, потому что всякий раз принимает его обратно.
– Привет, улитки!
– О, Кук! Вернулся! Ты откуда? – Рыжий подвигается, и приятель садится рядом, обдав всех запахом табака.
– Издалека. Есть что пожевать?
Мы угощаем его печеным хлебом и ситро «Буратино». Кук старше нас, ему уже шестнадцать. У него круглое лицо, круглые голубые глаза, приветливые и немного хитроватые, крупный рот и курносый нос. Есть в нем что-то, что вызывает симпатию. А еще он умный, хватает все на лету, вот только его отвращение к пенатам сводит на нет все усилия учителей сделать из него образованного человека. Кук, собственно, и не стремится ни к какому образованию. Единственная книжка, которую он читал и которая оставила неизгладимое впечатление в его душе, – это засаленный томик без обложки и начала, повествующий о путешествиях какого-то капитана Кука. Отсюда и кличка, намертво прилепившаяся к нему давным-давно.
– Мир такой большой, улитки! Некогда сохнуть в школе, не всем же быть учеными.
Мы слушаем его рассказы о том, где он побывал и что повидал. В этом году у Кука новые впечатления – девушки. Он пытается рассказать нам, гордясь собой, какой он молодец, а мне становится противно. Это совсем не похоже на нашего Кука, и потому я встаю, чтобы уйти. Хочется им гадости слушать – их дело, а я не стану. Это Танька любит о таком, может, и сама уже пробовала, а я не хочу.
– Лизка, ты что? – Кук хватает меня за руку. – Ну что ты?! Если ты такая неженка и недотрога, то я не буду.
Его рука, словно невзначай, обнимает меня. Собственно, нам и раньше приходилось обниматься – купаясь в речке, играя в мяч или в реке, когда очень весело шутя топить друг друга, но сегодня прикосновение Кука – совсем другое, я чувствую.
– Руки убери, дурак.
Он смотрит на меня с невинной удивленной улыбкой, но я вижу: она наигранная. И он знает, что я это понимаю.
– Да ладно, ладно! Какая ты строгая! Не переживай, на меня найдутся ценительницы.
– Вот пойди и поищи их в другом месте.
Я иду в интернат. Черт бы его побрал, все испортил! Неужели и Стас, и Рыжий через каких-то два-три года станут такими? Мне становится грустно. Я не хочу потерять их, как сегодня потеряла Кука. И вообще… что будет с нами, когда мы выйдем отсюда? Большинство наших пополняют ряды учащихся местных ПТУ, потом – работают на здешних предприятиях. Это если не попадают в тюрьму, но таких благодаря Старику, совсем немного. Просто иной раз бывает не человек, а дрянь, его хоть воспитывай, хоть черта ему дай – все равно дрянью останется. Так что я не о них, а о тех, кто уже «осел». Сейчас я точно знаю, что не хочу себе такой судьбы.
Старик требует от нас хорошей учебы, хотя ни мне, ни Рыжему, ни Ирке не надо об этом напоминать, в читальном зале нашей библиотеки мы давно свои люди. Но что будет с нами, когда придется уйти отсюда? Я не знаю. Мне некуда идти.
Мы все ходим в обычную школу и от основной массы учеников отличаемся только тем, что одеты хуже, хотя Старик прилагает все усилия, чтобы у нас не выработались комплексы. Но «домашние» дети после школы пойдут учиться, о них позаботятся родители, а мы? Кто позаботится