ни ваше имя, ни вы сами. Я полагала, что у подобных вам женщин, тех, кто, оставаясь обычными шлюхами, считает себя любовницами, хватает ума не являться в дома мужчин, которых они предпочитают называть своими покровителями.
– Реджинальд… Реджинальд здесь?
Амелия обвела изумленным взглядом роскошную комнату с разноцветными светильниками и бархатными портьерами. Она никак не могла вспомнить, как оказалась тут. Ярость и возбуждение покинули ее, оставив лишь озноб и смущение.
– Его нет дома, и считайте, что вам повезло. Я прекрасно осведомлена о вашей… связи и знаю, что он прекратил ее, щедро вас вознаградив.
– Реджинальд?..
Ее воспаленный мозг услужливо показал ей Реджинальда, стоявшего у камина. Не этого… не этого. У ее камина. В ее гостиной.
Вы думали, что я позволю такому жалкому существу воспитывать моего сына?
Сын. Ее сын. Джеймс.
– Джеймс. Мой сын. Я приехала за Джеймсом. У меня в экипаже его одеяльце. Я сейчас же заберу сына домой.
– Если вы полагаете, что получите деньги за сохранение столь постыдной тайны, то жестоко ошибаетесь.
– Я… я приехала за Джеймсом. – Амелия шагнула к Беатрис, протягивая руки. Улыбка задрожала на ее губах. – Ему нужна его мама.
– Ублюдка, которого вы родили и которого мне навязали, зовут, как и его отца, Реджинальдом.
– Нет, я назвала его Джеймсом. Мне сказали, что он умер, но я слышала его плач. – Теперь Амелия оглядывала комнату с тревогой. – Вы слышите, как он плачет? Я должна найти его, убаюкать песенкой.
– Вам место в психиатрической лечебнице. Мне вас даже почти жаль, – Беатрис возвышалась ледяной статуей на фоне мечущихся языков пламени. – У вас, как и у меня, нет выбора. Но я, по крайней мере, ни в чем не виновата. Я его жена. Я рожала ему детей, рожала их в браке. Я теряла его детей и безмерно страдала, но мое поведение безупречно. Я закрывала глаза на похождения мужа и не давала ему поводов для недовольства. Но я не родила ему сына, и это мне поставлено в вину.
Щеки ледяной статуи раскраснелись от ярости.
– Вы думаете, я хотела, чтобы мне навязали вашего ублюдка? Чтобы внебрачный сын шлюхи называл меня мамой? Чтобы незаконнорожденный унаследовал все это? – Беатрис раскинула руки. – Все это! Как жаль, что он не умер в утробе! И вы вместе с ним!
– Отдайте его мне, верните его мне… У меня его одеяльце, – Амелия опустила взгляд на свои пустые руки. – У меня его одеяльце… Я заберу Джеймса.
– Ничего уже не изменишь. Мы обе попали в один капкан, но наказание заслужили только вы. Я ни в чем не виновата.
– Вы не можете оставить его, он вам не нужен. Вы не можете оставить его…
С безумно горящими глазами, жутко оскалившись, Амелия бросилась к Беатрис, но сильная пощечина отбросила ее назад. Несчастная не удержалась на ногах и упала.
– Вы немедленно покинете мой дом, – тихо, спокойно, словно отсылая прислугу по незначительному поручению, сказала Беатрис. – И забудьте о том, что привело вас сюда, иначе окончите свои жалкие дни в сумасшедшем