и больше – на перевертыша; с вопросом. Тот делает несколько глубоких и бесполезных вдохов, сглатывает и не смотрит в ответ.
Теоретически, на своей крутой тачке они могли бы оторваться.
– Останавливайся, – командует перевертыш, пересиливая себя; сипло.
Ваня давит на тормоз с облегчение. Устраивать гонки он не готов, "Форсаж" вообще никогда не был его любимым фильмом. Они прижимаются к обочине, позволяя полицейской машине догнать себя, и Ваня опускает стекло на своем окне. Сирена не выключается, и звук её бьет в виски, приближаясь.
– Помнишь, что я тебе сказал? – бросает перевертыш торопливо. – Круг, нож, глаза, молитва.
– Примерно.
Полицейская машина останавливается перед ними, преграждая дорогу – так, чтобы они не могли скрыться, дав по газам. Дверь открывается, и из полицейской машины выходит уже знакомая Ване тощая девчачья фигурка. Девчонка неспешно подходит к ним, наклоняется к открытому окну, и в глазах её светится злорадное веселье.
– Нас ищешь? – спрашивает Рита.
Именно их. Ваня не отвечает, но это не смущает обычно угрюмую девчонку – как будто их ждет много, много ужасного. Она бросает взгляд на перевертыша на соседнем сидении, но не спрашивает, кто.
– Вам совсем не в ту сторону, парни.
Ване противно от её веселья – не от страха, и, даже в лучшем настроении, Рита явно не та, кто будет долго веселиться в одиночку. Глаза её жесткие – как и были, и улыбка быстро гаснет, превращаясь в привычную тонкую линию.
– Пересаживайся. Я поведу.
***
В этот раз Ваня пытается запомнить дорогу, хотя бы приблизительно, хотя бы направление, но быстро теряется в череде одинаковых развилок и поворотов. Рита не мешает ему, не велит надеть мешок на голову или закрыть глаза – как будто заранее знает, что все равно ничего не получится. Может, перевертыш сможет лучше. Они вместе сидят на заднем сидении, позади девушки, и полицейская машина едет следом – без сирен, и так похожая на конвой. Ване не страшно.
Они въезжают за уже знакомую ограду, и ворота закрываются за машинами, отрезая пути к отступлению. Салтан ждет их на ступенях дома, в том же сером домашнем халате и растянутых штанах, вот только больше это не придает расслабленности его облику. Ничуть, Ваня действительно замечает больше – опытом или действием цветка. Прятаться в машине глупо, и они вылезают вслед за Ритой, вставая перед Салтаном – снизу вверх смотря на грузную фигуру, строго рассчитанным эффектом. Левую руку он держит странно, под углом, словно уберегая от боли – и бой с Мораной не мог пройти без потерь. Ваня замечает морщины, тянущиеся от цепких глаз, напряженные руки и то, как бледнеет радужка его глаз, если присмотреться – белизной сливаясь с белками.
Первым Салтан говорит не с ним. Он обращается к перевертышу.
– Думаешь, я не узнал тебя? Может, я стар и слеп, но не беспомощен в собственном доме.
В голосе Салтана слышны злорадство и месть – которые больше нет нужды сдерживать.