льда, так что эти красные звезды – всего лишь сигнальные лампочки на сторожевых вышках, никаких кашпировских.
Небо прорезал яркий слепящий свет, я невольно закрыл глаза и прижал торкессу к земле. Хотя мы далеко за деревьями, никто нас не узрит, но переход от тьмы к яркому свету ударил по глазам, как кувалдой. Торкесса часто задышала под моей рукой, я на всякой случай пощупал, на что это так надавил, но вроде бы все в порядке, на плечо, неужели у нее там эрогенные зоны размером с теннисный корт, ну прямо натурщица Пикассо…
Она прошептала едва слышно:
– Там охрана…
– Как же без нее?
– Их просто сотни!
Я кивнул, напыжился, вздул мышцы и принял мужественный вид, лежа с упором. Кому, как не мне, знать, что любую секретную и сверхсекретную базу охраняют слепые и глухие кретины, которые только и умеют, что подпрыгивать на три метра, когда стреляют в их сторону, сами же непрерывно палят холостыми патронами в небо, каждого легко перешибить хоть соплей, хоть взглядом, мало-мальское сопротивление оказывают только босс и его секретарша, красивая и злобная тварь, убивать женщину вроде бы рука не поднимется, вот она и…
– Прорвемся, – ответил я исполненным безумной отваги голосом и выпятил оквадраченную челюсть.
– Я хотела бы… – сказала она жалобно, я торопливо зажал ей рот, она вытаращила глаза, начала в испуге отбиваться. Я продолжал зажимать ей рот, она ухитрилась укусить меня за ладонь, наверное, зубы умеют выдвигаться, я с проклятием отдернул руку и прошипел зло:
– Умолкни, дура!.. Ты всех погубишь!.. Но сперва погибнешь сама!
Она вытаращила глаза, спросила с враждебностью:
– Почему это?
Я сказал настойчиво:
– Запомни один из самых краеугольных законов! Стоит тебе упомянуть… мне или кому-то другому, что именно ты хотела, что планируешь достичь в жизни… стоит начать строить планы, вспоминать о любимых – и ты обречена. Самое опасное – вытащить фотографию семьи и показать кому-нибудь. Мол, вот меня ждут жена и дети, а когда я вернусь, то стану умной и красивой…
Она помолчала, ответила рассерженно:
– Я и так умная и красивая. Ладно, если на этой планете такие странные законы… Но меня не ждут жена и дети. Я вовсе не самец, как ты мог бы заметить, если бы не был так уж упоен берсеркизмом. А щит ты грызть умеешь?.. Ой, че это?
Она с отвращением смотрела, как я раскрыл коробочку с кремом для обуви или гуталином и зачерпнул полную горсть.
– Зачем?
– А вот зачем…
Она завизжала и начала отбиваться, но я удержал, вымазал хорошенькую мордочку гуталином так, что остались только розовые кончики ушей. А потом и те зачернил, чтобы не светились в темноте чистотой и непорочностью.
– Какой же ты, – сказала она с сердцем, проглотила то, что вертелось на языке, добавила со вздохом: – предусмотрительный… Настоящий наемник.
Я встал, отряхиваться не стал, мужчина должен быть слегка неряшлив, вернулся к арсеналу в багажнике жигуленка. В том же призрачном лунном свете матово блестят