все равно не удастся выглядеть в моих глазах дамой с камелиями. Сама знаешь, что ты не такая.
– Мне тоже кажется, что я не такая. – Голос ее звучал настороженно. Она начала находить удовольствие в разговоре. Мне удалось невзначай польстить ей. – Тогда кто же я, дорогой Кристофер?
– Ты – дочь мистера и миссис Джексон-Боулз.
Салли потягивала чай.
– А… понимаю, что ты хочешь сказать… Может, ты и прав… Значит, ты считаешь, что я должна вообще спровадить всех любовников?
– Вовсе нет. Пока они доставляют тебе удовольствие.
– Разумеется, – помолчав, мрачно проговорила она, – я никогда не смешиваю работу и постель. Для меня работа важнее всего… Но я не верю, что женщина, у которой не было романов, может стать великой артисткой.
Внезапно она умолкла.
– Крис, почему ты смеешься?
– Я не смеюсь.
– Ты всегда надо мной смеешься. Ты считаешь меня форменной идиоткой?
– Ну что ты, Салли! Отнюдь. Люди, которые мне нравятся, часто вызывают у меня смех. Даже не знаю, почему мне хочется смеяться над теми, кто мне нравится.
– Значит, я тебе нравлюсь, да, дорогой Кристофер?
– Конечно, нравишься, Салли, разве ты не знала?
– Но ты не влюблен в меня?
– Влюблен? Ну нет, только не это.
– Я страшно рада. Я хотела тебе нравиться с первой нашей встречи. Но слава богу, что ты не влюблен в меня, потому что я, наверное, не могла бы ответить тебе, и все было бы испорчено.
– Что ж, значит, нам с тобой повезло!
– Может, и повезло… – Салли вдруг засомневалась. – Крис, милый… мне хочется тебе кое в чем признаться. Я не уверена, поймешь ли ты меня.
– Салли, помни, что я всего лишь мужчина.
Салли рассмеялась.
– Полный идиотизм. Но я бы не вынесла, если бы ты узнал об этом сам… Помнишь, на днях ты обмолвился, что Фриц тебе сказал, будто моя мать француженка?
– Да, помню.
– И я еще ответила, что это его выдумка. Так вот, ничего он не выдумал… Понимаешь, я сама сказала ему.
– Зачем?
Мы оба расхохотались.
– Черт его знает. Наверное, хотела поразить его воображение.
– Но что удивительного, если твоя мать француженка?
– Я иногда совершаю сумасбродства, Крис. Тебе придется быть терпеливым.
– Хорошо, Салли, буду терпеливым.
– Клянешься честью, что не скажешь Фрицу?
– Клянусь.
– Нарушишь клятву – будешь последней свиньей, – закричала Салли, смеясь и вытаскивая нож для разрезания бумаги из моего письменного стола. – Смотри, перережу тебе глотку, и дело с концом.
Потом я спросил у фрейлейн Шрёдер, как ей понравилась Салли. Та была в восторге:
– Как с картинки, герр Исиву. И такая изящная, такие красивые руки и ноги! Сразу видно, что она из высшего общества… Знаете, герр Исиву, я бы ни за что не поверила, что у вас есть такие приятельницы! Вы всегда казались мне тихоней…
– Ну, фрейлейн Шрёдер, в тихом омуте…
Она затряслась от смеха,