за перо, он начал писать.
Понимал ли он, что пишет? Этого мы сказать не можем, поскольку кровь его начала подниматься к голове. Он почувствовал, как она давит на виски, словно ему грозит апоплексический удар. А ноги, напротив, стали остывать с ужасающей быстротой.
Кроме этого, ни один вздох не вырывался из груди стоявших вокруг него людей, ни единый шорох не срывался с ветвей деревьев, не шелохнулась ни единая птичка, ни единое насекомое, ни единая травинка.
Слышен был только скрип пера да иногда звук рвущейся бумаги, поскольку рука, которая держала перо, вела себя нервно, дрожала и дергалась.
Господин Жакаль, словно желая передохнуть, поднял голову и посмотрел, а вернее, попытался было посмотреть вокруг. Но тут же снова опустил взгляд на бумагу, ужаснувшись глухой решимости, которая была написана на лицах тех, кто его окружал.
Но писать господин Жакаль прекратил.
Хозяин часов подошел к нему и сказал:
– Заканчивайте, мсье: двадцать минут уже истекли.
Господин Жакаль вздрогнул. Он сказал, что сейчас довольно холодно, что он не привык писать на воздухе, особенно по ночам. Что рука его дрожит, и это можно заметить, что в связи с этими обстоятельствами он просит у собравшихся снисхождения. Короче говоря, привел все те слабые доводы, к которым люди прибегают накануне смерти для того, чтобы еще хотя бы на несколько секунд отдалить наступление роковой минуты.
– У вас есть еще пять минут, – сказал человек и снова отошел в сторону.
– Пять минут! – воскликнул господин Жакаль. – Да что вы думаете? Пять минут на то, чтобы составить завещание, написать его, подписаться, дать ему высохнуть, прочитать, исправить ошибки!.. Пять минут на выполнение работы, которая требует месяца и спокойного состояния духа! Ну, господа, согласитесь, это немыслимое дело!
Карбонарии не прерывали его. Затем хозяин часов приблизился и сунул ему в лицо свой хронометр:
– Пять минут истекли, – сказал он.
Господин Жакаль вскрикнул.
Круг людей так плотно сжался, что господину Жакалю показалось, что его сейчас задушит эта живая стена.
– Подписывайте завещание, – сказал человек с часами, – и давайте покончим с этим.
– У нас еще много дел достаточно срочных и важных, – сказал другой карбонарий.
– Мы и так потеряли с вами много времени, – сказал третий.
Человек с часами подал господину Жакалю перо.
– Подписывайтесь, – сказал он.
Господин Жакаль взял перо и нехотя поставил свою подпись.
– Готово? – спросил кто-то.
– Да, – ответил человек с часами.
Затем, обращаясь к господину Жакалю.
– Мсье, – добавил он, – от имени всех собравшихся здесь братьев, я клянусь перед Богом, что ваше завещание будет в точности исполнено и что ваша последняя воля будет выполнена.
– Пойдемте, – сказал один из карбонариев, который до сих пор не произнес ни слова и в котором, судя по его атлетическому складу фигуры, можно было безошибочно узнать того, кому было поручено этим тайным судом привести приговор