как ни трезвонь, никого. Про сам дом и мне шептали в лизином возрасте, страшилки всякие. Подбивали залезть за ограду, лет в семь, я залез и тут же вылез, как дверь скрипнула. Ну и тикали ж мы тогда.
Вздрогнул. В самом деле скрипнула, вроде приоткрылась. В одном месте железная решетка раздвинута, может, сестренка забралась в дом переждать. Я пролез внутрь, добрался до крыльца, вошел.
Лиза объяснила бы лучше, что я увидел, у меня язык подвешен кой-как, я не все слова выговариваю, какие она знает, а уж пишу и того хуже. В нашей семье только на нее надежда, вырастет, поедет в столицу, в лучший университет, выучится, найдет работу. Не как я, работаю в автосервисе и ладно. Мы с мамой на Лизе сосредоточились. Лиза маленькая, не помнит, как папа ушел шесть лет назад, я и сам плохо его помню, папа всегда в стороне от нас: приходил да уходил. Раз ушел совсем. Теперь я ей заместо.
Темная зала, большущая, чуть не во весь дом, с балконом по всему периметру и крылечком небольшим над входом, не знаю, как называется. Крикнул Лизу, да голос будто сел. Еще раз, посильнее – едва не оглох. Ух и звук тут, даром мебели нет. Только паркет лаком блестит, как зеркало. Пыли нет, должна, а нет. И следов нет.
Дверей три: одна влево, другая вправо и третья у дальней стены, вот и выбирай. Хоть дом небольшой, мне кто-то из приятелей говорил, что надо всегда сперва влево идти, если нет, выйти на исходную, взять коридор правее и так далее, ну да у него даже телефон битком игрушками. Я тронул левую дверь, открыта. Длинный коридор, пустой, окна, и полосы рам на стенах. И дверь в конце. Быстро прошел, следом еще один. Такой же, окна, дверь, рамы, еще один, еще. И выскочил в залу. Даже головой помотал, вокруг дома обошел, а не понял. Странность какая-то.
Игрушек в окнах нет, вот странно. Будто в другой дом зашел. Потоптался, а затем прошел залу, дернул дверь. За ней махонькая комната и на окне мишки и куклы. У меня отлегло даже, вроде ничего не нашел, а хоть что-то знакомое. В мое детство говорили, черные люди, что тут живут, не то цыгане, не то ведуны какие, детей этими игрушками сманивают. Смешно, откуда у нас цыгане, городок тихий, сонный, приезжают иногда разные, да не больно задерживаются. Родители сюда никогда лазить не велели, а все одно игрались. Тетя Люся, продавщица, рассказывала, когда одна девочка пропала, все туда разом нагрянули. Хоть сами страшилками называли. Это еще до меня случилось. Конечно, ничего не нашли, хоть весь дом исходили.
Ковер на стене с мишками, которые Лиза так любит, как на конфетах. Два креслица и низенький столик на витых ножках, рядом с дверью. За ней что-то скрипнуло; Лиза?
Какой-то парень. Лет двадцати пяти, кажется, в куртке, как у меня, трепаных джинсах, бледный, не то торкнулся, не то с детства такой. Пустая комната, крохотная, посреди он стоит, в свете луны как призрак. И молчит. Я подумал, немой, или глухой, раз на звонок не ответил. Но спросил про сестру; парень кивнул.
– Приходила девочка. Должно быть, у сестер, спросите их, – и вяло