Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение
Козимо требовались проницательность, опыт и недюжинный ум. О том, что Козимо обладал и умом, и широкими взглядами на жизнь, говорят и его интерес к философии (это он первым заказал первый полный перевод с греческого сочинений Платона), и его щедрое меценатство (он покровительствовал не только Донателло, но и Фра Анджелико, Фра Филиппо Липпи, Лоренцо Гиберти, Микелоццо ди Бартоломео и Филиппо Брунеллески), и создание им первой “публичной” библиотеки во Флоренции, и его роль посланца и деятеля международной политики. Козимо был настоящим человеком Возрождения, и его щедрость, его деловые, общественные и политические маневры внушили такое уважение Никколо Макивелли, что тот написал о нем спустя почти век: “Человек, полный исключительной рассудительности, по внешности своей и приятный, и в то же время весьма представительный, беспредельно щедрый, исключительно благожелательный к людям, Козимо никогда не предпринимал ничего ни против гвельфской партии, ни против государства, а стремился только всех ублаготворить и лишь щедростью своей приобретать сторонников” (“История Флоренции”, Книга IV[4]).
Но вторым – и более важным для нас – фактором было то, что Козимо хорошо понимал, как устроена мозаика флорентийских общественных и политических сетей, и сам занимал в них чрезвычайно выигрышное положение. Это положение и позволило ему создать и взять под свой контроль нечто вроде политической партии, тогда как другие влиятельные семейства той эпохи, напротив, лишь беспомощно барахтались в этих сетях.
Сеть Медичи заключала в себе связи двух важнейших типов – деловых и брачных. Деловые отношения строились вокруг их банка, который состоял из филиалов, управлявшихся родственниками. Банк Медичи был важным первичным ресурсом не только для аристократических флорентийских семей, но и для многих незнатных людей, а еще он снабжал деньгами папский престол и многих представителей духовенства. Медичи не только предоставляли основные банковские услуги и выдавали ссуды, но и состояли в различных деловых партнерствах, занимались сделками по недвижимости и торговыми операциями. Эти экономические отношения дополнялись сетью брачных связей с другими знатными родами.
В ту эпоху браки между аристократическими семействами были далеки от какой-либо романтики. Чаще всего молодой человек из одной семьи, когда ему было уже за тридцать, женился на юной девушке, моложе двадцати, из другой семьи. Дочь служила своего рода социальным поручительством, она привязывала новую семью к ее кровным родственникам, а зять часто становился важным деловым партнером и политическим заместителем для семьи, с которой он породнился{41}.
Эти деловые и брачные узы воплощали союзы и поручительства, которые скрепляли отношения, способствуя сотрудничеству в таком окружении, где иными способами добиться прочных политических альянсов и экономических договоров было трудно, а соперничество бывало очень сильным.
Уникальное