давшая ему жизнь, не имели права на существование: предполагалось всех их полностью уничтожить…
Жогов закрыл папку с приказом и сжал голову руками. Он знал, что это самоуправство Сталина или Берии, не желавших брать на себя ответственность за этот приказ. Такое часто практиковалось ими, и поэтому приказ не имел за собой порядкового номера. Позже он будет окрещён работниками всех особых отделов СМЕРШа нулевым приказом или приказом по уничтожению «волчьих выродков». (Так называли детей, рождённых в публичных домах концентрационных лагерей. Их матерей, привезённых с оккупированных территорий, называли волчицами). Ещё минуту назад в его душе возгорался огонёк радости, а сейчас внутри царил ледяной ад. Кому, как не ему, знать об этих незаконнорождённых детях.
*ГРУ – Главное Разведывательное Управление.
Освобождая из концлагерей военнопленных, он не раз сталкивался с женщинами, у которых на руках были «подарки фюрера» – так, по своему, эсэсовцы прозвали таких детей во время войны. Полковник не осуждал этих женщин, хотя у других к ним однозначного отношения не было. Одни называли их предательницами и шлюхами, другие просто жалели их, говоря, что Бог дал им нелёгкую судьбу. И это было именно так. Семьи в это время были очень большими: по семь – восемь детей, а иногда по десять или того больше… И полковник знал о том, что многие матери, чтобы спасти своих детей, шли на всё, в том числе и в публичные дома обслуживать немецких солдат и офицеров. Не многим из них удавалось очаровать какого-нибудь немецкого офицерика, который впоследствии помогал многодетной матери освободиться из концлагеря и забрать с собой пару детей: больше не полагалось! Но спастись даже двум детям из восьми – десяти было совсем не просто, и даже немецкие солдаты порой восхищались умением наших славянских матерей жертвовать собой. Когда Жогов смотрел на свою звёзду Героя, ему хотелось снять её и отдать этим женщинам, ему казалось, что они больше заслуживают её, нежели он. Часто он пытался представить себя узником концлагеря, но при каждой такой мысли у него волосы вставали дыбом. «А что же тогда испытывали эти несчастные матери, видя перед собой обречённых детей, когда в глазах каждого из них стояла мольба: «Мамочка, спаси меня!»– проносилось у него в голове. Нет, даже стальные нервы не могли вынести такое… Полковник покачал головой, застонал: он вспомнил, как в одном из концлагерей освободили совсем ещё молодую и очень красивую женщину с двухлетним ребёнком на руках – это был так называемый «подарок фюрера». Её дети погибли от голода, а «подарок фюрера» в публичном доме подкармливали немцы, и он чудом выжил. Эта женщина не последовала примеру многих и, родив ребёнка, не выбросила его. А на вопрос ребёнка: «Где мой папка?»– искренне солгала, что он погиб на фронте!..
И таких воспоминаний у Жогова было много, и все они были достаточно яркими и вспышками озаряли память. «И зачем только они отдали такой приказ? – безысходно подумал он. – Незаконнорождённых убивать!.. Ну,