на небольшой выступ. Моя единственная надежда – оттолкнуть падающий камень и убрать голову с его пути.
Мне кажется, что следующие три секунды длятся в десять раз дольше, чем обычно. Время расширяется, я нахожусь как бы во сне, мои реакции затормаживаются. Как при замедленной съемке я вижу, что камень прибивает мою левую руку к южной стене, глаза фиксируют столкновение, я дергаю левую руку назад, поскольку камень рикошетит от стены и ударяет по моей правой руке, придавливает ее в запястье ладонью и большим пальцем вверх, пальцы вытянуты; камень скользит вниз по стене и тянет за собой мою руку, срывая кожу с боковой стороны предплечья. Затем наступает тишина.
Я не верю своим глазам, впадаю в некий временный паралич, наблюдая, как моя рука исчезает в невероятно маленькой щели между упавшим валуном и стеной каньона. Через несколько мгновений болевая реакция преодолевает первоначальный шок моей нервной системы. Боже мой, моя рука! Сильная боль повергает меня в панику. Гримаса искажает лицо, я громко кричу: «Черт!» Мой мозг приказывает телу: «Убери руку оттуда!» Я три раза дергаю руку в наивной попытке вытащить ее. Бесполезно, я застрял.
Беспокойство заставляет мозг работать; жгучая боль пронзает мою руку от запястья до плеча. Я в бешенстве кричу: «О дерьмо, дерьмо, дерьмо!» Мозг в отчаянии вызывает в памяти историю, возможно придуманную, о том, как мать под воздействием адреналина в состоянии шока поднимает перевернувшуюся машину, чтобы освободить своего ребенка. Я бы даже поспорил, что эта история ненастоящая, однако я точно знаю, что сейчас, когда в моей крови бушует адреналин, это лучший шанс для того, чтобы предпринять попытку освободиться при помощи грубой силы. Я толкаю большой валун, пытаясь сдвинуть его с места, упираюсь в него левой рукой, встав на колени, всей массой тела наваливаюсь на него. Хорошей опорой для меня служит тридцатисантиметровый выступ под ногами. Стоя на нем, я бедром упираюсь в валун, пытаюсь подтолкнуть его снизу вверх, хрипло повторяя: «Давай… двигайся!» Ничего.
Я отдыхаю, а затем снова наваливаюсь на камень. Опять ничего. Я меняю положение ног. Понимая, что наиболее удобный захват с нижней части валуна, я упираюсь перевернутой левой рукой на выступ в скале, глубоко вздыхаю и врезаюсь в валун с большим напором, чем во время любой из предыдущих попыток. «Охх…», – напряжение выдавливает воздух из легких, заглушая тихий, глухой звук качающегося валуна. Движение камня практически незаметно; все, что я получаю, это всплеск уже невыносимой боли, от которой задыхаюсь: «Ой! Вашу мать!»
Я сдвинул валун на несколько миллиметров, и он еще больше придавил мое запястье. Этот камень весит намного больше, чем я думал, – это свидетельствует о том, насколько сильно я был взволнован, когда передвинул его, – все, что я теперь хочу – это вернуть его назад. Я снова занимаю прежнее положение, вытягиваю левую руку, кладу ее поверх камня и слегка сдвигаю его назад. Боль немного утихает. При попытке передвинуть камень я ободрал