Лиска так же, как и он, наверняка давно сбилась со счета, сколько раз за все эти годы они врачевали друг другу раны. Ее тело Джекоб изучил почти так же подробно, как свое, но тем не менее он ловил себя на мысли, что прикасается к ней с робостью. Она была частью его, его тенью. Младшая сестра, лучший друг. Джекоб любил ее так сильно, что другая любовь казалась ему чем-то таким, от чего он обязан был ее уберечь: голодные игры, которые лучше прекратить, прежде чем они заведут слишком далеко. Он сожалел, что не последовал этому правилу тогда, у феи.
Пока он накладывал на Лискино плечо свежую повязку, она не произнесла ни слова. Часто ее молчание служило выражением безоговорочного доверия, связывавшего их друг с другом. Часто, но не теперь. Джекоб отворил окно и выплеснул в ночь розовую от крови воду. Несколько снежных хлопьев залетело в комнату.
Лиска встала рядом с ним и поймала их на ладонь.
– Что ты задумал? Хочешь обменять арбалет у Темной Феи на твою жизнь? – Она высунулась из окна и вдохнула морозный воздух, как будто он был в силах избавить ее от страха.
– Парочка сотен тысяч погибших за спасение моей головы? С каких это пор ты столь дурного мнения обо мне?
Она посмотрела на него.
– Ради брата ты бы пошел на это. Ты бы на все пошел ради него. Почему же не ради самого себя?
Да, почему, Джекоб? Не потому ли, что он вырос с сознанием, что жизнь Уилла гораздо ценнее, чем его собственная? Ах, да что там говорить…
– Ни обменивать, ни продавать арбалет я не намерен, – решительно произнес он. – Истребитель Ведьм воспользовался им трижды. Первая стрела сразила генерала Альбиона. Это повлекло за собой гибель пятидесяти тысяч бойцов. Вторая досталась главнокомандующему Лотарингии и унесла жизни семидесяти тысяч солдат. Несколько недель спустя Гуисмунд сделался королем обеих этих земель.
Лиска вытянула наружу руку, подставив ее прямо под снегопад.
– Мне кажется, я знаю, что было дальше.
Я позабыла эту историю, она на меня всегда наводила ужас.
Снежинки украшали ей кожу ледяными узорами.
– Случилось так… – она роняла слова в ночь, словно они и приходили из тьмы, – что младший сын Гуисмунда лежал на смертном одре… Гарумет – так, кажется, его звали. Его отравила одна ведьма, чтобы отомстить его отцу за гибель сотен ее сестер. Гарумета терзали такие ужасные боли, что Гуисмунд не мог выносить это зрелище. Он пустил ему стрелу из арбалета прямо в сердце, но сын, вопреки ожиданиям, не умер, а, наоборот, исцелился. Впоследствии, говорят, он возненавидел своего отца, но прожил еще долгие годы.
Она закрыла окно и обернулась:
– Все это только сказки, Джекоб.
– Что ж из того? В этом мире все похоже на сказку. Я должен погибнуть оттого, что произнес имя феи. – Он подошел к ней вплотную и стряхнул снежинки с волос. – Так неужели на свете не найдется места оружию, которое убивает, стоит им воспользоваться из ненависти, и возрождает, если за него берутся из любви?
Лиска покачала головой:
– Нет, ни за что.
Они