вовсе не хотелось, чтобы дочь первая заговаривала с отцом и желала ему доброго утра.
Вернувшись из уборной, Алекс молча вошел на кухню, заметив, как тщательно от него отводят взгляды его жена и дочь. Он набрал воды из кулера и глядел прямо перед собой, собираясь с мыслями. Алекс полностью осознавал свою вину, оттого ему становилось еще неприятнее. Вдобавок к внутреннему паршивому состоянию он чувствовал стыд перед дочерью.
– Прости меня, – тихо сказал Алекс после минутного молчания, со страданием посмотрев в глаза дочери.
Анна, ожившая после обращения к ней отца, почувствовала облегчение, сопровождающееся интересом и свободой в своих действиях. Слегка улыбаясь ему, чувствуя полный уход из-под контроля матери, она с добротой посмотрела на него своими большими глазами.
– Все в порядке, пап, – ответила она. – Ты как? – спросила она.
– Бывало и лучше, – отшутился Алекс.
Алекс сразу же почувствовал внутреннюю связь с дочерью, облегчающую и успокаивающую его душу. Кэтрин же продолжила молча сидеть, оставшись без поддержки дочери. Она предпочитала не вступать в оживленную беседу, напряженно вслушиваясь в каждое слово, будто имеющее огромный смысл. Она ждала, когда муж останется с ней наедине. Она чувствовала, что ей нужно с ним поговорить, понимая, что нельзя больше прятаться за дочерью.
Той ночью, когда Джиро приволок Алекса домой, Кэтрин была в бешенстве, смотря на пьяное безвольное тело мужа. Она всячески его ругала, унижала перед его другом. Джиро просил ее успокоиться, но Кэтрин затыкала его, говоря о том, что лучше бы он бросил его на улице. Узнав от него еще и то, что Алекс не обошелся без драки, она рассмеялась.
«Посмотри на этого героя, – говорила она Джиро. – Что сейчас он может сделать, кроме как слюнявить диван?»
Узнав же, что он подрался со Стивом, и причину этой драки, она моментально охладила свой пыл и покрылась стыдливой краской.
«Неси его, неси на диван», – в спешке она помогала Джиро нести беспамятного мужа в дом.
Сейчас она не злилась и не винила его ни в чем, напротив, теперь ей самой хотелось заговорить с ним. И, если потребуется, смягчить этот разговор уступками и нежностью. Благо дочь не слышала и не видела происходящего ночью, она спустилась из своей комнаты лишь под конец, когда Алекса уложили на диван, и, завидев отца, начала паниковать: «Что случилось, мам?» – громко спрашивала она. Кэтрин успокаивала ее: «Ничего, он просто перепил».
Кэтрин ждала, пока дочь поднимется наверх, оставив их с мужем наедине.
– Спасибо за завтрак, мам, начну собираться на пробежку, – сказала Анна, помыв за собой посуду.
– Хорошо, – сказали оба родителя.
Оставшись наедине с Кэтрин, Алекс впервые за все утро взглянул ей прямо в лицо. Он заметил в ее взгляде сдержанность, желание начать разговор, но непонимание, как это сделать. Кэтрин колебалась, часто отпивая и без того кончающийся в маленькой чашке кофе, не глядя мужу в глаза. Тот