что если жизнь являет чудо, его нельзя гнать, проявляя свою волю.
Зайти в дом, где уже ничего не было из того, что сохранялось в моей памяти, и видеть все переделки, делавшие его неузнаваемым, было невыносимо тягостно. Все это полностью навалилось на меня, когда я вышла из дома и простилась с Фатимой. Она всё приглашала приходить в гости вечером, когда придут с работы Сугут и его жена. Я оценила её внутренний такт и поняла ненужность любых возвращений в прошлое.
Я уезжала на ночном скором. Лежа на жёстких комьях матраса и вдыхая от влажного белья смесь запахов хлорки и железной дороги, я пыталась уснуть. В такт колесному ритму, в голове стучали всплывшие неожиданно слова
«Не приходи по старым адресам
Не возвращайся в те места, где…»
«По несчастью или счастью
Истина проста –
Никогда не возвращайся
В прежние места…»
Господи, как же там дальше? И чьи это строчки?.. Кирсанов?.. Светлов?.. Заболоцкий?.. Нет, совсем не похоже…
Я погружалась в дремотное забытьё. Просыпалась от пробегавших по вагону встречных огней, толчков состава и колёсного скрежета, все не могла отделаться от этих, неизвестно откуда прилетевших строк. Они стучали в голове в такт колёсам.
Чьи они, я так и не вспомнила.
По небу полуночи
рассказ
В моих детских воспоминаниях есть одно, очень раннее. Оно прочно живёт в моей памяти, храня мелке подробности. Скорее всего, именно они эти новые для домашнего ребенка подробности и придали этому впечатлению яркость, поразившую меня и в тот день, и сохранившуюся на всю жизнь.
Все дело здесь, видимо, в особенностях детского восприятия. Маленькие дети видят происходящее вокруг под каким-то особым ракурсом. Их внимание фокусируется не на главном по смыслу, и не так как у взрослых, а скорее на мелких побочных деталях, и, возможно, оттого эти картины прошлого и остаются в памяти такими достоверными.
Я не раз убеждалась, что они, эти впечатления, еще и многослойны. Мысленно возвращаясь к ним и снимая еще один внешний слой. всегда открываешь для себя что-то ещё.
Это было в годы, когда я только начинала знакомиться с миром, окружавшим дом на тихой астраханской улице, где тогда жила наша семья. Кроме бабушки и деда, в этом простором Ноевом Ковчеге жила тётя Нина, мамина старшая сестра с мужем, дядей Лёшей. и мы с мамой. К этой компании следует добавить временами наезжающего из Москвы папу, мою няню Марусю и бабушкину помощницу и домоправительницу, Маню. Маня эта жила у бабушки давно и была во многом незаменима. Она имела характер независимый и шумный и все, кроме бабушки, немного побаивались её острого язычка.
Что касается моей дорогой няни, то Марусей звала ее только я, потому, что так ей хотелось, а подлинное ее имя было Аграфена, Придя в наш дом, она его вначале хотела скрыть, стесняясь его и считая деревенским. Папа объяснил ей, что имя это греческое и красивое, потому что очень древнее. Папа умел убеждать, поэтому «нянь-Марусей»