где было мамино родное гнездо и в Москве, где работал папа, и куда мы с мамой должны были вскоре переехать, чтобы жить там постоянно.
Вопрос нашего переезда зависел от получения папой «жилплощади», и это должно был вот-вот решиться, все нужные бумаги были уже у папы «на руках». Слыша взрослые разговоры, я никак не могла взять в толк, зачем нам уезжать от бабушки на какую-то «жилплощадь», когда здесь можно жить всем вместе.
Наше переселение все откладывалось, но я нисколько не горевала по этому поводу: в бабушкиной просторной квартире жилось мне куда привольней, чем в съемных временных московских комнатушках. Здесь вокруг меня были мои родные бабушка, дед, тётя, друзья во дворе и самый дорогой мой друг нянь-Маруся, она же – Граня, так звали ее все взрослые.
В момент встречи, когда мы приезжали ,меня сразу подхватывали и прижимали к себе ее мощные руки, я чувствовала, что я, наконец-то, в доме, роднее которого на свете не бывает.
Папа приезжал к нам совсем не часто, его работа требовала долгого пребывания в разных, в основном далёких, краях, где строились заводы, и где нужно было устанавливать и налаживать новые станки и машины.
Я всегда слушала папины рассказы, не отрывая восторженного взгляда от его лица. Смысл его слов мне не всегда был полностью понятен, но я по-детски изо всех сил пыталась представить, как живет мой папа, когда его нет с нами, и мне ужасно нравилось фантазировать и воображать себе папины подвиги в тех дальних краях, куда он уезжал работать.
В разговорах о папиной работе, часто звучало слово «спец». По моему детскому разумению это означало, что мой папа знал и умел всё на свете. Это было главной причиной моего восхищения и тайной гордости. Отчасти я была права в своей наивности. Но! Было и еще одно, значение этого слова, главный смысл которого, недоступный для ребенка, стал мне известен многие годы спустя.
В начале двадцатых годов, когда только-только отшумела гражданская война, и в результате «отсутствия классовой солидарности в среде крестьянства», все народное хозяйство лежало в руинах, а страна было на пороге голода и вымирания. Руководители молодого советского государства вынуждены были ввести беспощадные меры трудового принуждения в организацию всех отраслей хозяйства. Если годом ранее все представители интеллигенции, в том числе и технической, были объявлены «социально чуждыми» и подлежащими «концентрированному насилию, вплоть до уничтожения», то теперь эти же теоретики столкнулись с тем, что стране позарез нужны были специалисты, владеющие техническими знаниями. На руководящих должностях сидели вчерашние командиры красных войск, надежные в идейном плане, но ничего не смыслящие в порученном деле. При этом без работы бедствовали, боясь проявить себя, «социально чуждые», но такие нужные специалисты.
В ленинской голове возникла идея «принудительного привлечения спецов», деятельность которых должна быть полностью подотчетной и контролируемой и производиться по указанию сверху и без принятия на постоянную должность. Сроки выполнения работ строго регламентировались, за их неисполнение полагалось наказание,