преувеличенным и плотным. Я не умею передать этот сладостный шок. Смотреть на них было больно – от ритмичных спазмов солидарной страсти, незаконно вцепившейся в мои внутренности и резонансно переворотившей душу и тело. Это было противно: так беззащитно-безотвратно-тотально предаваться тяге чужих извивов.
Попутно я поняла все механизмы воздействия массовой культуры. Это так, чисто профессионально, от въевшегося навыка регулярного самоперечитывания.
Бабушка пронаблюдала за моей скоростной эволюцией, вручила мне поводок Давида и ускакала в супермаркет. Я, вся в кляксах иноприродного трепета, и Давид, весь в собственном соку, сели на скамеечку близ песочницы.
– Вас, видимо, интересует… – начал он.
– В какой-то степени, – перебила я. – Но могу и воздержаться.
– Всё-таки позвольте – и заранее простите. Я – будущий депутат. Меня могут выбрать или не выбрать. Ни один кандидат, даже провалившийся на выборах, не остаётся внакладе, поскольку всё равно это реклама, и она потом, и очень быстро, отбивается и по деньгам и по людям. То есть пройду я или не пройду в депутаты – я в выигрыше в обоих случаях, но суммы разные. Это понятно?
– Конечно. Я преподавала и то, и другое. Самый сильный наркотик – власть.
– Знаю. Тем не менее должен объясниться, чтобы вы не беспокоились и не мешали. Вы так любите себя!
– Откуда знаете про меня? – протокольно поинтересовалась я.
– Оттуда.
– А, уже нахватались!..
– Конечно, – сыто мурлыкнул Давид, проглотив минувшую неделю.
– И она вам пообещала непробиваемый имидж? С учётом ландшафта?
– Нет, конечно, нет. Она вообще не обещает ничего. И, наверное, никому. Мы за эти дни словом продепутатским не обмолвились. Мы пили чай, целовались, обнимались, телевизор смотрели…
– Телевизор???
– Да, телевизор. С большим интересом.
– Давид, вы знаете, что воля к власти есть форма чёрной магии?
– Конечно, знаю. Поэтому и нашёл её, вашу бабушку. Поймите меня. Имиджмейкеров и прочей высокоплатной дряни сейчас уйма. Всё напишут, всё поднимут – в смысле рейтинг. Но я поэтому и не верю никому из демократов. Аристократия – власть лучших. Мне нужен художник! Чтобы по тексту пробегала лёгкая дрожь, как у эпилептика перед припадком.
– А припадок чтоб у электората.
– Разумеется, – сказал Давид. – Я в принципе не верю в здоровье… любого электората. И не мне лечить безнадёжных. И пока запрещена, так сказать, эвтаназия избирателей, надо успеть. Мне нужна власть. Это понятно? Аристократия в одном лице. Моём.
– Бабушка понимает ваши задачи?
– Ваша бабушка понимает любые задачи и, что удобно, без слов. Если бы мы с ней начали договариваться обычным путём, нал-безнал, я понял бы, что ошибся дверью. Вы уже ненавидите меня?
– С чего вдруг? – пожала плечами. – Ваши планы. Планы – ваши! Я так считаю. Судьба. Планида. Что – я? Мой чай вы всё равно не выпьете. Каждый пьёт только свой чай. Помните одиннадцатую сутру?