фирма сделала экспериментальную аппаратуру для сжижения газа, сняла её работу на видео; всё, вроде бы, сходилось и получалось раз в десять дешевле чем в арабских странах.
…От установки по сжижению газа мысли Антонова перескочили на всю эту цепочку, от добычи здесь, в Тюменской области, до продажи на Западе.
Вся причина активности арабов – экспортёров газа заключалась в том, что Западная Европа не хотела платить деньги за газ из России. Уже есть готовая труба, и нужно только открыть кран, но этот газ – Газпромовский. И у немца достаточно силы воли и достаточно ненависти к России чтобы остановить свою руку и не открыть этот кран, который уже установлен и работает в его кухне. Вместо этого немец купит втридорога газ в баллонах и потащит их к себе домой на тележке, но это будет немецкий газ. Точнее, произведённый и доставленный арабами специально для Германии.
Хорошо это или плохо, когда такая вот ненависть к другому народу заставляет тебя идти буквально на подвиги? Мысли закрутились в каком-то болезненном вихре… Алексей вышел в пустой коридор вагона, потом опять закрылся в купе, заставил себя успокоиться.
Услышал слабый щелчок: это открылась дверь соседнего купе. Видимо, Миша проверял: ушёл ли куда-то босс или здесь, на месте?
По мере приближения к полуострову Ямал признаки весны уменьшались и потом совсем исчезли. Леса стояли заиндевелые, в инее, а главное, севернее Надыма это уже был не сплошной лес, а та самая, словно выбитая артиллерийским огнём, лесотундра, которая, и правда, представляет собой результат непримиримых боёв мороза с теплом.
Купы деревьев, вполне себе рослых, чередовались с покрытыми снегом проплешинами: видимо, болотами или заболоченными полянами. Заметно было даже сейчас, что некоторые деревья – мёртвые и без коры; тем более летом бросаются в глаза в лесотундре торчащие из листвы, белые как кости скелетов, стволы погибших деревьев: жертвы невидимой бойни.
Бойня, и правда, идёт, и всё в ней очень понятно: вблизи Полярного круга начинается зона вечной мерзлоты, где за лето земля успевает оттаять лишь примерно на метр сверху, а глубже – заледенелая. Сквозь эту ледяную корку не может всосаться вода от обильных дождей и разливается болотами и озерцами, которых в тундре огромное множество. Зимой болотца леденеют, и этот лёд разрывает корни деревьев. Оставшись без корней, дерево неизбежно засохнет…
Это понятно; непонятно другое: какая сила выгоняет на север эти ели и даже берёзы и заставляет их мощно вырастать и зеленеть, и вместо обрубленных льдом корней отращивать новые, и всё стоять, пока самая какая-нибудь свирепая зима, наконец, не убьёт и это дерево…
С неясным ему самому тайным удовольствием наблюдал Антонов в окно, как всё редеют эти группы деревьев, и уже видно, что это не деревья, а чахлые инвалиды. И вот, наконец, вообще их не стало, и открылось безбрежное снежное поле плоской тундры, и дунуло, сыпануло метелью; поезд, и правда, нёсся уже через настоящую зиму…
К концу длинной, суточной поездки прибыли на конечную