в чём-либо этого человека. Никому это и в мысли не вступает! До поры, до времени, конечно… Но вам должно это подозрение прийти на ум. И остаться там. То есть нужно постоянно искать доказательства этой мысли. Доказательства его вины! Я ни в коем случаю не призываю вас к такой постыдной вещи как фабрикация улик… – Вершинин сел за свой стол и вспомнил, что сам ещё недавно мысленно почти допустил эту возможность. – Нет-нет, фабриковать ничего не надо! – повторил он, как бы убеждая и себя самого тоже. – Но внимательно всматриваться в имеющееся! Вот, для примера сейчас я разберу вопрос аэропортов. И сразу скажу: даже если мы ничего не найдём, и Антонов окажется невиновным – тоже не беда. Зарплата всей нашей с вами группы в сумме – это куда меньше чем то, что беглый Пугачёв тратит в день только на личные нужды – не считая того, что он тратит на своих помощников, на обслугу, и так далее. Вот сколько он увёл из страны! И это упустила, не доработала вот такая же группа, как наша; может быть, кто-то из «доброхотов» намеренно развалил её работу… Но у нас есть полная поддержка руководства, в том числе, Администрации Президента. И вот что я вам скажу по поводу аэропортов…
…Вершинин понимал, что, может быть, он работает слишком «по вдохновению», неровно. Такой инструктаж общего характера давным-давно нужно было провести. Другое дело, что раньше не было конкретики, без которой инструктаж они бы приняли за пустые слова. Теперь конкретика появилась…
Он рассказал, как исследовал изъятые в Домодедово компьютерные файлы и как ему вначале казалось, что там нет ничего нужного для дела, но потом…
– Ни крупицы не пропускать, настраивать и перенастраивать своё зрение до тех пор, пока не увидите нужного…
Ещё одну мысль он высказал, как ему казалось, небесполезную для молодых следователей. Необходимо понимать, что мы, на самом деле, всегда очень мало знаем о преступнике; наше всеведенье – блеф. Следователю тогда удаётся «расколоть» подозреваемого, когда он внушит ему, что знает очень много (а сам-то понимает, что не знает почти ничего). Следователь почти всегда блуждает в потёмках, и нужно привыкнуть к этому ощущению.
– Что у нас получилось с нефтянкой? – продолжал он. – Вот Михаил Кравцов, наш сотрудник, а я ещё добавлю: олух, каких мало. (Но это между нами.) Сопровождал Антонова из Тюмени в Ямбург-порт, сдал отчёт, в котором подробно описал, что Антонов делал по дороге туда и обратно и какие разговоры с ним вёл в поезде. Но о том, что он делал в Ямбурге – ноль информации! Кроме той, что он встречался с фирмой «Газоконденсат-инвест», а о чём говорили? – «По объективным причинам я не мог присутствовать на переговорах.» То есть полное затемнение, ноль информации! А ведь технологии сжижения газа – это вопрос глобальной важности!
Вершинин помолчал, формулируя в уме задание.
– Поэтому, товарищи Козлов и Трофимов. Пулей летите в Ямбург-порт, из-под земли найдите эту фирму «Газоконденсат-инвест» и выясните, о чём вёл переговоры Антонов, заключал ли какие-то договора. Узнайте, есть ли на эту фирму компромат.