построенном Дворце молодёжи, который он до этого знал лишь по бару и походам из бара в номера британских туристов. Ему казалось, что Дворец молодёжи это просто гостиница, но выяснилось, что есть тут и конференц-зал, сразу поразивший его, в первый миг показавшийся не меньше зала Кремлевского дворца съездов. Длинные ряды удобных синих кресел (уже, в основном, заполненные народом) освещались ярко, но непонятно, откуда, так как в панелях потолка было много круглых светлых отверстий, но сияние из них изливалось как-то незаметно. Ещё ярче была освещена сцена и на ней похожий на гранитную скалу стол президиума. Восседавшее там комсомольское начальство города подсвечивалось и вовсе ослепительно, софитами с разных сторон, отчего всё происходящее напоминало театр. Самым же поразительным было то, что это был как раз не театр, а реальная жизнь, причём связанная с властью.
Такие же как он, Вершинин, сопливые мальчишки, девчонки выходили к микрофону и что-то бубнили по бумажкам. От чувства, что он сюда проник незаконно, контрабандой, что ли, у Вершинина даже шумело в ушах, он едва понимал, о чём идёт речь. Никто его не предупреждал о том, что здесь будет происходить, что он должен делать, он даже делегацию «своих», факультетских, в зале не нашёл. Возможно, тут и все играли по наитию, но это была не его игра. И, когда в перерыве народ начал толпиться возле стола президиума – там готовили какие-то выборные списки, что ли, формировали новые комсомольские органы – он плюнул на это и пошёл к выходу. В вестибюле тусклый свет ленинградского зимнего дня, сочащийся сквозь большие окна, отрезвил его, и он решил после перерыва в зал не возвращаться. Покрутился ещё по Дворцу молодёжи и спустился в гардероб, а по другой лестнице туда же вошёл белобрысый невысокий паренёк, в котором Павел сразу почувствовал нечто похожее на себя. Они встретились возле гардеробной стойки.
– Что, коллега, не выдержали действа? – спросил Павел и заметил, что паренёк дёрнулся, точно его обидело, что не он к кому-то обратился, а к нему первому подошли с вопросом.
– В смысле? Что вы имеете в виду? – спросил паренёк не без высокомерия.
– Я имею в виду: вам, как и мне, стало скучно на этом собрании, уйти захотелось?
– Нет, я просто в институт спешу. Я в Горном учусь…
Они говорили с паузами, вызванными тем, что нужно было отдать номерки и получить одежду, надеть её. Сославшись на свой Горный, паренёк, видимо, счёл разговор законченным, хотя Павел понял, что углубление знакомства именно теперь и стало неизбежным.
– У меня в Горном есть хорошие друзья… А на каком вы факультете? – спросил он и протянул руку: – Павел, филфак Университета.
– Алексей, – представился паренёк, и они вместе вышли в этот серый зимний день.
Перейдя по мосту Карповку, поравнялись с популярным в те годы баром в угловом полукруглом здании песчано-жёлтого цвета: налево – коктейль-холл, направо – пивной зал. К тому времени они уже были на «ты», и Павел предложил естественное:
– Не выпить ли нам по кружке