этого, прижавшего солдат к земле пулеметным огнем немецкого оружия они оказались необычайно эффективными. Первый, вырвавшийся вперед броневик подорвал Тухачевский: изловчился, подполз и бросил гранату – та упала под передние колеса, взорвалась, и автомобиль, громыхая металлическими листами, перевернулся набок. Немцы залегли и стали стрелять из винтовок; второй броневик отъехал назад, за цепи немцев, и по залегшим гвардейцам из него понеслись пулеметные очереди. В бронеавтомобиле сидел капитан Оскар Гинденбург и с удовольствием давил на гашетку пулемета. И все больше и больше раненых и убитых от этого прикрытого броней огня было в роте Веселаго.
Батальон уходил к лесу, а сзади слышалась винтовочная и пулеметная стрельба, и все понимали – там насмерть дерется рота Веселаго. Штабс-капитан Хлопов злился и громко требовал от командира батальона остановиться и вернуться на помощь своим товарищам. Данин был непреклонен, требуя отходить к лесу, пока перед ним не возник на лошади, весь в пыли, Смирнитский.
– Господин капитан, немцы, находившиеся в лесу, взяты в плен, лес свободен, потерь нет, солдаты занимают оборону, захвачены два пулемета.
– Молодец, подпоручик, – и, повернувшись к Хлопову, Данин приказал: – Ну вот, сейчас идите и помогите штабс-капитану Веселаго.
– Я предлагаю, господин капитан, – заикаясь от волнения, проговорил Хлопов, – обойти немцев, зайти им в тыл и попытаться уничтожить.
– Хорошо, господин штабс-капитан, действуйте.
– Пойдемте, подпоручик Смирнитский, пора выручать вашего друга Тухачевского. Рота, слушай мою команду! – крикнул Хлопов.
Так уж повелось в русской армии: самым храбрым доверяют прикрывать отход своих боевых товарищей. Пусть ценой своей жизни. От солдат роты Веселаго зависела жизнь батальона. Развернувшись овалом, в две цепи, ощетинившись винтовками, сберегая патроны, эти сто солдат отбивали одну за другой атаки немцев. Иногда идущих в атаку немцев встречали штыками. Русский штык был превосходным. Гвардейцы падали – вставали, стреляли и отходили. Еще и раненых за собой тащили. Но этот второй бронеавтомобиль! Как кучно и прицельно он бьет – головы не поднять. А уж чтобы из винтовки достать… Немцы, легко потеряв первый броневик, второй берегли и на бросок гранаты русских не подпускали. Те пробовали и погибали. А немцы под прикрытием огня пулеметов из круглой железной башни броневика все ближе и ближе подходили к залегшим гвардейцам – уже вытащили гранаты и схватились за запальные шнуры. Граната у немцев на длинной ручке, легче русской и бросается далеко. Еще чуть-чуть – и хватит, чтобы забросать русских этим новым смертельным оружием. Удивляло немцев только то, что противник был удивительно спокоен; казалось, он никуда не спешил: стрелял – отходил, стрелял – отходил. Русские не кричали, не ругались матом, они, как на учениях, почти механически выполняли самую трудную и самую нужную солдатскую работу – воевали, и в этом спокойствии чувствовалась такое мужество,