то была или нет, Радимир тогда не знал. Сам он и в половину слухов не верил. Ну что это за диковины, что дома строят? Да летают? Сказки, да и только. Но сердце замирало от мысли, что сейчас он сам все увидит и узнает. За такую удачу он благодарил Богов, ибо хваны, торговавшие с северными землями, в южные воды ни разу не заходили, потому Радим давно отчаялся увидеть живого хванца. И вот сейчас ступал на священную землю с добром, но и немного с опаской. Слухи слухами, а пока сам не увидишь…
Берег встретил непривычной тишиной. Казалось, даже птицы здесь не пели.
– Чудное место, – произнес один из дружинников Радима.
– Твоя правда, – откликнулся воевода и пнул попавшийся под ногу камень. Впрочем, тут же смутился и попросил прощения у Богов этого острова.
Гостей никто не встречал. Дружинники Радимира, точно дети, оглядывались по сторонам, едва сдерживая любопытство. Казалось, будь их воля, те, кто помоложе, уже сорвались бы с места да бросились в сторону густых зарослей. Только негоже это – без приглашения хозяев. Однако время шло, а хваны не показывались. Радим рассматривал свежие следы на песке, и какое-то нехорошее чувство закрадывалось в душу. Не таким он себе представлял священный остров.
– Воевода, там, вроде, тропка… Может, мы сами? – вполголоса произнес Воислав. Нетерпение на его лице сменилось настороженностью.
– Пойдем, – кивнул Радимир.
Все одно воду добыть нужно, а без хозяев это сделать не получится.
Радимир распорядился ждать на якорях и быть готовыми отчалить в любую минуту. Мало ли, как обернется. Сам же с двадцатью воинами двинулся по тропинке. Чем круче взбиралась тропинка в гору, тем сильнее диву давался Радимир.
– Не стерегут они совсем, что ли? – снова пробормотал Воислав, отирая пот со лба. Он был еще слаб от раны, но виду старался не подавать.
За все время пути единственным знаком присутствия человека была неширокая тропка среди деревьев.
– Может, ни к чему им это? Говорят, их духи стерегут, – благоговейным шепотом произнес Боян. Был он молод – шестнадцать весен всего – да потерял в походе отца и старшего брата, и Радим поклялся вернуть хоть его живым старой матери.
– Не бойся – мы с миром, – усмехнулся воевода. – На нас духам гневаться нечего.
– Я и не боюсь, – задиристо ответил Боян.
Воевода вновь усмехнулся. Горяч мальчишка. Да то не самая большая беда. Худо было, что душой нежен. После первого боя две ночи не спал – хоть в трюме до конца похода запирай, а все одно со всеми в пекло лез.
– Радимир, посмотри-ка, – окликнул один из воинов. – Будто волокли что.
Радимир обернулся к склонившимся над чем-то воинам, присмотрелся. И точно: ветки кустарника у тропки были обломаны, по земле тянулся след, будто волоком что-то тащили.
– Может, у них всегда так? – пробормотал Боян.
Радим