на душе осталось тёплое ощущение. Особенно запомнились её глаза, – красивые, умные, внимательные, загадочные. Впрочем, и всё остальное у неё на месте.
Ох уж эти влюблённости! Про Добрынину я вам уже в двух словах сказал, необходимо рассказать про Таню. Познакомился я с ней сразу после армии и в наших отношениях до сих пор не поставлена точка.
Я услышал о Тане сразу же, как только пришёл на работу. Марина Авдеева, наш диспетчер, говорила мне: «Ты завидный жених, Андрюшка, равных себе не видишь, но берегись, выйдет из декретного отпуска Танька, – влюбишься, потеряешь голову».
Марья Михайловна в молодые годы работавшая уборщицей в ЦК КПСС, любила вспоминать: «Когда я работала в ЦК…». Слушавшие её в этот момент вздрагивали, про себя думая: «А не сошла ли старуха с ума». Так вот эта самая Марья Михайловна также о Тане упоминала: «Когда второй раз Суслова (Суслова – девичья фамилия Тани) выходила замуж, отец сказал, что свадебное платье покупать ей не будет». Мой начальник, старший инженер, Анатолий Васильевич, говорил о Тане: «Красивая бабенция, но слаба на передок». А голос его при этом дрожал. И на лице было выражение, схожее с той лисой из басни, которая не может достать виноград и поэтому называет его кислым. Чувствовалось, что не по зубам ему, выражаясь его же словами, эта «бабенция». «Красивая гордячка», – говорил про неё инженер, знаток женщин и любимец всей нашей группы подъёмных механизмов, шутник и балагур Александр Якимов, – «На всех смотрит свысока, никого вокруг себя не замечает». Короче говоря, я был о Татьяне наслышан и подготовлен к встрече с ней.
И вот Андрианова вышла из декретного отпуска.
У нас в Гохране есть длинный коридор, ведущий к столовой. Иду я на обед, а навстречу грациозно шагает девушка, которой раньше я не видел. И кроме нас никого.
Надо признать, что это была большая редкость, так как работников на предприятии тысячи. Сблизившись, мы замедлили шаг, мне даже показалось, на какое-то мгновение приостановились, посмотрели друг на друга оценивающе. И я почему-то сразу понял, что это именно она, Таня Андрианова, о которой мне так много говорили. Мы не поздоровались, так как были незнакомы. Но узнали друг друга. Именно узнали.
Вернувшись в мастерскую, я поинтересовался у диспетчера Марины Авдеевой, как выглядит Андрианова, о которой столько говорят: «Блондинка, носик вздернутый, глаза синие, платье брусничного цвета?». «Да, это она, Танька», – тихо, словно открывая мне какой-то секрет, ответила Авдеева, – «Она зайдет ко мне в гости, я тебя с ней познакомлю. Она тоже увлекается театром, как и ты». Так, собственно и получилось.
На следующий день к нам в мастерскую пришла Татьяна. Анатолий Васильевич покраснел, как помидор, смешно было на него смотреть. Андрианова, как мне показалось, принарядилась для такого случая. Пришла в брючном костюме песочного цвета, в зелёной шёлковой блузке. Когда глаза наши встретились, она не выдержала моего взгляда и отвернулась. На все