поверхностно. На мосту перед прощанием она мне сказала, что возможно, завтра в обед заглянет ко мне, и мы о театре поговорим подробней. После поцелуя в коридоре это звучало, как аванс на нечто большее.
Я опять что-то соврал руководству и отпросился домой в обеденный перерыв. Встретились на остановке, пришли ко мне.
Войдя в комнату, Таня села на софу, а не на стул, как это сделала вчера. Я присел рядом, осторожно поцеловал её в щёку, она не отстранилась. Затем поцеловались холодно, не как вчера в прихожей. Тут мною словно кто-то посторонний руководил. Преодолевая робость, я потянулся и расстегнул ей верхнюю пуговку на блузке. Ожидал получить оплеуху. Но вышло иначе. Она улыбнулась и, как бы уступая мне, сказала: «Ну, хорошо». После чего принялась раздеваться. Я глазам своим не поверил. Встал с софы, отвернулся и стал расстегивать непослушными пальцами пуговицы на рубашке.
«Возможно ли это? Не брежу ли я?», – спрашивал я себя. Оглянулся, а Таня нагая сидела на софе. Не помня себя, я как можно скорее скинул с себя оставшуюся одежду и бросился к ней в объятия. Спроси меня в этот момент: «Отдашь ли жизнь за этот миг?», – ответил бы: «Забирайте».
И начались наши встречи с Таней. Короткие, часовые, не успеешь лечь в постель и обнять возлюбленную, надо вставать. Час пролетал, словно одна минута. Я считал наши встречи, запоминая подробности каждой из них, опасаясь, что вот-вот всё закончится. После двадцатой встречи я привык к своему счастью.
Помню, как-то она пришла в воскресенье. Пробыла не час, а два. Я в шутку спросил тогда Таню: «Выйдешь за меня замуж?». Она мне серьёзно ответила: «Не выйду. Сейчас нам с тобой хорошо, но так будет не вечно. Привыкну, стану тебе изменять с другими». На том тогда и порешили, посмеялись и забыли. Но это моё предложение, высказанное в шутливой форме, как потом выяснилось, легло на благодатную почву.
Встречались мы с Таней не только у меня дома. Случалось, на квартире у её родителей. Там она чувствовала себя свободней.
Заведующий клубом, Дёмин Юрий Иванович, готовил вместе с нами театральные сценки, учил нас танцам. Мы с Таней танцевали в паре так, что все смотрели на нас, разинув рты. Подходили мы друг другу не только физически. С ней я говорил так, как ни с кем не говорил, даже с друзьями. Это была предельная искренность. А уж она мне рассказывала всё. Всю свою жизнь с самого детства, все мысли текущего дня.
Прошло три месяца, и Таня стала проситься за меня замуж. Не впрямую, но косвенно. И я, понимая, что она своего добьется, так как всегда привыкла добиваться своего, не знал, что с этим делать. Летом поехал с друзьями в отпуск, писал ей из отпуска письма «до востребования». Осенью встретились, она сказала, что ей необходимо будет сделать небольшую операцию, – аборт. «От кого?», – испуганно поинтересовался я. «Ну, тебя же месяц не было», – уклончиво ответила Таня. Я этим ответом удовлетворился. Она звонила мне из больницы, мы с ней подолгу беседовали. Точнее, это были даже не беседы, –