это было хорошо. Это было доброе и нужное дело. Но это дело было… полдела! Выдвигать Романова следовало, задвигая его до невозможности! А патрон вдруг поставил Романова на ВПК! Это же – всё равно, что пустить козла в огород!
Но у Андропова нашёлся железный контрдовод: «А кто работать будет?». Намёк был настолько прозрачный, что Михаил Сергеевич предпочёл тут же уйти от обсуждения персоналий. Ведь сам он был специалистом по вопросам общего руководства – но не по занятию конкретными делами. Вот, и пришлось согласиться с опасным соседством. Правда, Юрий Владимирович, словно в компенсацию за бестактный намёк, заверил Михаила Сергеевича в том, что соседство недолго будет опасным. Хотя бы по тому, что оно недолго будет соседством. Как только Романов поставит дело – и в ВПК, и в машиностроении – Юрий Владимирович тут же обещал отблагодарить его… бессрочной «турпоездкой» в одну из жарких стран. То есть, «Дело Брежнева живёт и побеждает!». А так как дело Романов поставит очень быстро – как «мастер на такие гадости» – то конца соседства оставалось ждать совсем недолго.
Заверения патрона дали возможность Михаилу Сергеевичу целиком переключиться с неблагодарного сельского хозяйства – его, сколько ни поднимай – всё равно не поднимается! – на вопрос «окончательного решения вопроса Романова». Ну, а дальше – как и положено, больше: «окончательное решение вопроса Романова» позволяло бы перейти к «окончательному решению вопроса ущербной социалистической экономики и командно-административной системы в целом».
Именно в этом Михаил Сергеевич и видел свою историческую миссию: на меньшее он не был согласен. Де-юре коммунист и де-факто демократ, Михаил Сергеевич был ещё и анархистом. И не немножко – а «множко»! Потому что с анархистами его роднило главное: разрушение! Как и анархисты, неспособный к созиданию Горбачёв избрал себе – и стране – удел разрушителя! Здесь он был вне конкуренции – несмотря на то, что конкуренция в этом деле была, как в театральные вузы Москвы!
Разрушать Горбачёв умел. И не только потому, что «ломать – не строить». На то, чтобы ломать – тоже нужен талант. Потому что ломать можно по-разному. После некоторых поломок восстановить поломанное – раз плюнуть. Горбачёв был не таким. Он был настоящий мастер: после него на руины следовало приходить не с инструментом, а с венком «от скорбящих родственников». Горбачёв всё делал на века. То есть, и через века «сделанное Горбачёвым» не подлежало восстановлению ни в каком виде! А сколько ещё скрытых возможностей таилось в нём! Сколько было нереализованного потенциала… творческого разрушителя!
Именно так: творческого, потому что процесс разрушения Михаил Сергеевич поднял до уровня творчества, так как подходил к нему именно творчески! Этот творческий подход состоял в том, чтобы никто до самого «финального свистка» и не догадывался о том, что в качестве «строителя