я.
Он улыбается. Похоже, оценил шутку. Она не моя. Так у меня всегда спрашивала мама, когда я ссылался на авторитет большинства, который как бы отменял необходимость думать собственной головой.
– Ты еще мелирование сделай, – продолжил я. Даже не знаю, откуда я и слово-то такое знаю.
– А что это такое? – заинтересовался он.
Я сделал вид, что давать ответ на такой вопрос – это ниже моего интеллектуального уровня. И тут же вспомнились «варенки». Было такое явление в нашей семнадцатилетней жизни. Тогда только-только появились в свободном доступе джинсы, и откуда-то пошла мода варить их, кажется, в отбеливателе. После такой процедуры джинсовая ткань превращалась в нечто голубое с разводами.
Подозреваю, что эта процедура была выгодна не столько производителям химических добавок, а кооперативам, которые выпускали брюки сомнительного качества. После варки в химикатах отличить их от фирменных джинсы было уже невозможно. Вот мы и варили то, что было под руками, добиваясь то однотонного колера, то разводов всех оттенков небесной сини. А за варенками, кстати, пришла пора крашенья волос. Но я на такое не решился. Как-то оно мне не легло на душу. Может быть, потому что и так было понятно, что выглядит оно по-дурацки: покрашенный рыжей хной чуб, который болтался у тебя перед глазами.
Да уж, ничто не ново под луной.
С этими «варёнками» у меня была одна, прямо скажем, дурацкая история, когда в шестнадцать лет пришло время получать паспорт. И как-то это даже вышло очень легко и приятно. Дело было летом, перед началом учебного года. Особого напряжения не было. Спокойно сдал фотографию и анкету, через месяц забрал готовый «серпастый и молоткастый»
Помню, что в паспортном столе кроме меня никого не было. В связи с явным отсутствием конкуренции, ни в каких очередях стоять не пришлось. Строгая, судя по ее виду, женщина за маленьким окошком даже улыбнулась мне и сказала что-то вроде: «Поздравляю!»
Я вышел на улицу. Там царил безмятежный солнечный день. Небо – чистое-чистое, деревья зеленые. Листочки о чем-то шепчутся с теплым ветром. Наверное, о моем будущем. О чем же еще? А оно, это будущее, материализованное в моем паспорте, я запихнул карман брюк. Потому что карман был глубокий.
Рядом со школой тогда еще встретил каких-то приятелей. Мы посидели немного у теннисного стола. Сыграл пару партий, перебрасывая легкий шарик.
А потом пришел домой и, переполненный чувством собственного совершеннолетия, решил сварить джинсы. Родителям говорить ничего не стал – я же теперь уже взрослый! Вот только паспорт из брюк достать забыл. Так и сварил его в ведре.
Жалкий у него, конечно, был вид, когда я достал джинсы после варки – весь в разводах, размякший и скукоженный. Я его попытался просушить, потом прогладить, но ничего не помогло. Через несколько дней пришлось опять идти в паспортный стол, писать объяснительную бумагу, платить штраф и оформлять новый.
Выдавала мне его, кстати, та же самая тетя, что и в первый раз. Она внимательно посмотрела на