идет живая беседа.
– Скоро отдохну… – шепотом произношу я, и волна холода сковывает все внутри. Наполняю стакан и опрокидываю его еще раз, чтобы наполниться обжигающей жидкостью, полной смерти.
Теперь я подвисаю, засмотревшись на свет лампочки под моим стаканом. Он преломляется, он разбивается на фигуры. Несколько капель жидкости из бутылки начинают играть со светом, и в итоге я наблюдаю калейдоскоп на дне стакана. Он гипнотизирует меня вплоть до того момента, пока со стороны компании не доносится: «Наш мир это мясорубка».
– Наш мир – это не мясорубка… Наш мир – это всего лишь наш мир, остальное – твое восприятие, – говорю я, наполняю стакан в четвертый раз, а потом осушаю его в одно движение.
Они смотрят на меня и оценивают. Но в итоге страх неизвестности делает свое дело, и они решают не вступать в диалог. Они понимают, что я не совсем адекватен.
Проходит с полчаса, и я вновь прошу девушку за стойкой подать мне дрянь. Этот напиток, который можно найти только в этом городе. Его редко заказывают за очень большие деньги. Его редко пьют из-за чудовищного вкуса, из-за высокого градуса, из-за консистенции. Этот алкоголь чем-то напоминает кисель. Вязкий, обжигающий, мерзкий, уносящий кисель. Как-то раз я слышал, что другое название у этого напитка «Автомагистраль в рай».
– Дрянь, – говорю я, и девушка вновь ныряет под стойку, а потом достает вторую бутылку.
– Как ты вообще можешь пить это? – спрашивает она.
– Пробовала?
– Нет, от одного только запаха меня начинает тошнить, – с брезгливостью в голосе говорит она. – Поэтому и не понимаю… Я смотрю, как ты наполняешь стаканы этим, и не понимаю того, как ты можешь это пить! Вообще, вас, психов, которые заказывают дрянь, можно пересчитать по пальцам.
– Да? – спрашиваю я и опрокидываю стакан.
– Смотри, ты, один чувак, который выступал здесь несколько раз… Ему кажется, что с ним есть еще двое. Странный персонаж, но, знаешь, свое дело он делает, погружая посетителей в транс своими романтически-кровавыми бреднями… Эммм… Есть одна девушка, которая периодически заказывает это пойло. Мне кажется, она… Мне кажется, у нее было много проблем раньше, сейчас еще больше, но, когда становится чисто коллапс мирового масштаба, тогда она приходит и произносит кодовое слово. И последний, кого я знаю, это наш святой отец. Время от времени он заскакивает к нам, берет несколько бутылок и уходит прочь.
«Этот демон пьет дрянь? – думаю я, и это меня забавляет. – Значит, в нем все же есть хоть что-то святое, раз он хочет промчаться по «Автомагистрали в рай».
С этими мыслями выпиваю еще порцию ядовитого напитка.
– Ты улыбаешься? – спрашивает она. – Неужели впервые за последние полтора года ты улыбаешься?
Но я ее не слышу. Вижу только ее губы, вижу только ее силуэт, вижу только калейдоскоп на донышке и понимаю, что вторая бутылка подходит к концу, понимаю, что новый месяц скоро стартует и все повторится вновь. Понимаю, что первый день в аду будет самым сложным из-за простуды, из-за усталости, из-за похмелья, из-за спокойного, сконцентрированного