свет, или дадут какую-то полезную информацию; я ждала, а жизнь шла своим чередом. Мимо проходили дни, которые могли бы быть заполнены звонкой весенней радостью или лёгкой осенней грустью, зимним созерцанием или болтовней за чашкой чая, путешествиями или гостями. Всё это было вытеснено попытками завести ребёнка, бесконечными походами к врачу и литрами выпитой у меня крови. Я каждый раз представляла, будто игла – это хобот какого-то насекомого, которое питается человеческим соком.
И тогда я начала понимать, почему так много пар не выдерживают испытания бесплодием. Мы с Димой сильно отдалились друг от друга за это время. Я не перестала его любить, но я злилась. Злилась на него, потому что считала его "бракованным" и "неполноценным", и виноватым в том, что другие женщины видят таковой меня. Я обвиняла его, пока что только про себя, даже не вслух, но это всё равно не очень-то способствует любви и доверию.
Мы мало обсуждали нашу проблему, потому что мне было не очень понятно как вообще об этом говорить: в каких фразах, каким тоном, жалеть ли друг друга, обвинять ли кого-нибудь? А Дима ничего не говорил потому что просто не видел проблемы. Конечно, ведь я многого ему не говорила, про причину моей «усталости», например.
И ещё я боялась, что значимость всего происходящего для нас не одинакова, боялась того, как Дима может оценивать ситуацию. Бесплодие для женщины – это такое же горе, как внезапно обнаруженная тяжелая болезнь. А для мужчины? Иногда мне казалось, Диму вообще не волнует то, что мы уже больше полугода назад начали делать ребёнка и до сих пор не сдвинулись с места. Мы с ним будто бы сидели каждый в своём мирке, в своей голове. Я думала, а вдруг он не выдержит и махнёт рукой? А если не выдержу я?
Зато за это время мы купили квартиру, и это было наше первое совместно нажитое имущество. Квартиру купили в том же районе, на Соколе, в новом доме. Мне тут нравилось: район хороший, очень зелёный, и дома вокруг тоже хорошие, не панельные пятиэтажки, соответственно, и контингент не такой, как в районе у родителей, например. Но даже радость от покупки квартиры всё равно была неполной, её омрачало наше горе. Моё горе.
* * *
– Всё нормально, овуляция идёт, – прокомментировала врач, изучая стопочку очередной фолликулометрии, – но где спермограмма супруга?
И я поняла, что мне придётся попросить его сдать эту чёртову спермограмму. Я оттягивала этот разговор до последнего, но он оказался неизбежен. Наверное, мне не хотелось верить, что у нас действительно есть проблемы. Наверное, я боялась, что проблема именно во мне, ведь если он сдаст спермограмму, и там будет всё в норме, иного объяснения просто не останется, а я была уверена, что там будет всё в норме.
Что он сделает тогда? Нет, конечно, он меня не бросит, но всё же мне было страшно… И всё же я это сделала. Я пересилила свой страх и твёрдо отправила Диму сдавать спермограмму. Снова был отказ от спиртного и воздержание.
Мы вместе фантазировали на тему нашего будущего, откладывали деньги, и