Так договариваться мы не будем, – ответил Ферот, но, увидев разочарованную физиономию эмиссара, устало улыбнулся и пояснил: – Вы присоединились к карательной экспедиции добровольно. Вас не держат здесь никакие обязательства. Если вам нужно вернуться к общине, то возвращайтесь. Я все понимаю.
– А что насчет…
– В отчете не будет ни слова о произошедшем здесь, – заверил епископ. – Вы поступили правильно. Все. Даже Консалия… К тому же это ваши внутренние дела. Думаю, о них можно не докладывать. Даже если вы уйдете.
«И он готов скрыть правду ради нас? Ввести в заблуждение самого кардинала? Ничего не требуя взамен? Просто потому что он сам считает, что мы правы? – изумился Эберн, почувствовав как внутри него со скрежетом перевернулось представление о Фероте. – Нет, этот атлан точно повредился рассудком. Или наоборот, одумался?..»
– Благодарю, – гатляур низко поклонился, впервые выказав неподдельное уважение представителю иного народа. – Но, честно говоря, поимка Ахина входит в наши интересы. Так что покидать отряд мы и не собирались.
– Получается, это был шантаж? – приподнял бровь Ферот.
– Нет, обычный договор, – пожал плечами Эберн. – Только по-гатляурски.
– Хм… Теперь я понимаю, почему в атланском управлении торговлей вас недолюбливают.
– Как будто только из-за этого… – фыркнул эмиссар.
Разрядить обстановку не получилось. Задавленная в зародыше шутка прозвучала довольно-таки невесело. Наверное, потому что это правда. А правда в последнее время редко бывает радостной.
В воздухе повисла полая тишина, медленно наполняющаяся звуками леса. Ветер стих, милостиво позволив листьям отдохнуть. Солнце лениво перекатилось через зенит, перекладывая тени мира на новые места. Мелкое зверье и птицы начали осторожно выбираться из укрытий, почуяв, что опасность миновала. В общую гармоничную мелодию природы как-то вполне естественно вплелось и негромкое бормотание солдат Ирьяна, которым бригадир позволил устроить привал до дальнейших распоряжений.
«Вот уж действительно животные, – недовольно поморщился Эберн, посмотрев на них. Свое отношение к атлану он изменил, но люди до сих пор вызывают у него отвращение. – Ума, во всяком случае, как у скота. Впрочем, им потому и позволяют так плодиться, что из них выходит неплохая дешевая рабочая сила и армия, так сказать, на забой… Такими темпами скоро и темные рабы не понадобятся…»
Отмахнувшись от размышлений о малоинтересном для него будущем Атланской империи, эмиссар полной грудью вдохнул свежий лесной воздух, в котором больше не ощущалось ни тревоги, ни страха. Одни лишь сожаления и скорбь.
– Я пойду, – Эберн поднял охапку прутьев. – Мне надо помочь с погребением.
– То есть… прямо здесь? – удивился Ферот.
«А где еще-то? – тут же задался вопросом епископ. – Если подумать, то в Могильнике нет гатляурских захоронений. Они кремируют покойных? Для этого им нужны ветки, для костра?