жены маркиз намеревался жениться еще раз, – он обладал поистине неунывающей натурой Синей Бороды. Но у губернатора Памплоны больше не было дочерей, а репутация Келюса как морителя жен настолько была прочна, что любая женщины при одном упоминании имени маркиза бледнела крестилась и тихо шептала: «Чур, чур, не меня!»
Он оставался вдовцом, по – видимому, ожидая времени, когда дочь достаточно повзрослеет, чтобы запереть ее на засов. Соседи избегали его, не смотря на его богатство. Ему тоже приходилось скучать. Иногда он покидал поместье и отправлялся в Париж, где молодые куртизанки опустошали его мошну и открыто над ним глумились. Подчас его отлучек за дочерью Авророй присматривали две – три дуэньи и старый дворецкий. Аврора была так же хороша, как и ее мать. В ней текла испанская кровь. После того, как ей исполнилось шестнадцать, обитатели деревни Таррид иногда глухими темными ночами стали вдруг слышать из-замка Келюса собачий вой. К тому времени один из самых блестящих синьоров королевского двора Филипп Лотарингский герцог Невер переехал в свой загородный замок де Бюш, что в Журансоне. Не смотря на то, что ему едва исполнилось двадцать, королевские медики обнаружили у него опасную форму чахотки и как жизненно важное средство прописали чистый горный воздух. И теперь его частенько можно было видеть в своем запряженном четверкой экипаже на охотничьих тропах, доходящих до самого Лурона.
В ночь, когда собаки Келюса завыли в первый раз, молодой герцог Невер, устав от долгой охоты по Эжу, попросился на ночлег в лесной домик дровосека.
Герцог Невер прожил в своем замке де Бюш около года. Местные крестьяне и пастухи говорили о нем как о щедром, веселом господине, простом в обращении, не смотря на свой высокий титул. Рассказывали, что за последний год в этих местах случилось два ночных происшествия. Первый раз ровно в полночь в старой часовне Келюсов вдруг зажглись лампады, из чего наблюдатели, увидевшие сквозь витражи свет, заключили, что там происходила тайная служба. Собаки в ту ночь не выли, но какие-то две тени, одна женская, другая – мужская, вскоре проскользили внутри рва в сторону замка. Наверное, это были привидения, которым и подобает обитать в старинных замках.
В другой раз около одиннадцати часов вечера самая нестарая из дуэний Келюса мадам Марта тихо вышла из двора замка через главные ворота, и бегом направились в лес в ту самую хижину дровосека, где молодой герцог как-то получил приют. Несколько позже двое укрытых плащами носильщиков тем же путем пронесли в избушку портшез. А ночью из домика лесоруба послышались крики роженицы. На утро хижина оказалось пустой. Исчезли не только гости, но и храбрый лесоруб. Домик пустовал, пока в нем не поселился новый хозяин. Мадам Марта тоже не вернулась в замок.
С тех пор прошло четыре года. Все уже стали забывать о мадам Марте и о лесорубе. Филипп де Невер давно покинул свой замок де Бюси. Впрочем, долину де Луррон удостоил своим посещением другой Филипп, не менее блестящий и знатный. Это