господа! – призывал Пейроль, снимая шляпу. – Проявим уважение к мсьё принцу!
Разгоряченная, готовая уже было вступить друг с другом в рукопашную толпа покупателей мгновенно, как по мановению волшебной палочки успокоилась. Все кандидаты в наниматели будущих контор одним движением склонили головы, а дамы шаркнули ножками в приветственном реверансе. Гонзаго чуть заметно кивнул всем рукой и обратился к своему управляющему.
– Поторопитесь, Пейроль. Скоро эта зала мне понадобится.
– Какие очаровашки! – произнес сквозь смех юный Шаверни, в упор лорнируя толпу.
– Они просто прелесть! – поддержал его Навай, у которого от смеха выступили слезы.
Пейроль приблизился к Гонзаго и, понизив голос, доложил:
– Они созрели, доведены до белого каления, – заплатят, сколько бы с них не потребовали.
– А почему бы не начать торги! – воскликнул Шаверни. – Вот уж, полагаю, будет забавно!
– Помолчите! – оборвал его Пейроль. – Мы пока не за обеденным столом, чтобы валять дурака, господин шут.
Но идея начать торги ему понравилась, и, обращаясь к Гонзаго и его свите, он спросил:
– С какой цены будем начинать?
– Пятьсот ливров в месяц за четыре квадратных фута! – зубоскалил Навай, полагая, что названная им цифра во много раз превосходит все разумные пределы.
– Тысячу ливров в неделю! – поддержал шутку приятеля Шаверни.
– Начни с полутора тысяч, – совершенно серьезно произнес Гонзаго.
– Господа наниматели! – обратился к толпе Пейроль. – Поскольку последние свободные площади занимают лучшие во дворце места, то мы намерены их сдать внаем, по самой высокой цене. Итак – № 927 – полторы тысячи ливров.
По толпе пронесся шепот, но в голос никто не отозвался.
– Черт возьми, кузен, – оживился Шаверни, – сейчас я вам помогу.
И громко выкрикнул:
– Две тысячи ливров!
Покупатели растерянно переглянулись.
– Две тысячи пятьсот! – прибавил Навай, гордясь своим широким жестом.
Ошеломленные претенденты молчали.
– Три тысячи, – сдавленным голосом вдруг из толпы выкрикнул торговец шерстью.
– Продано! – поспешил Пейроль.
Гонзаго метнул в сторону своего управляющего злобный взгляд. Пейроль мыслил слишком узко, видимо опасаясь, что людская глупость небезгранична.
– Не хрена себе! – прошептал Кокардас.
Паспуаль, стиснув руки, застыл в напряженном внимании.
– № 928! – продолжал управляющий.
– Четыре тысячи ливров, – небрежно бросил Гонзаго.
– Это слишком много! – робко пыталась возразить одна посетительница. Недавно за двадцать тысяч ливров она на улице Кенкампуа купила большую лавку, где теперь продавала лучшие в Париже подвенечные наряды.
– Беру! – крикнул аптекарь.
– Даю четыре тысячи пятьсот, – перебил цену аптекаря торговец скобяными товарами.
– Пять