натуры злость дьявола, – словом – настоящий горбун. Сам горб был крупным, располагался посредине спины и вздымался почти до затылка, отчего голова постоянно склонялась вперед, так что подбородок касался груди. У него были кривые, но совсем не тощие, как у большинства горбунов, ноги. Странный тип был безукоризненно одет: черный бархатистый кафтан, муслиновые жабо и манжеты сверкали белизной. Ко всему, он совершенно не смущался под многочисленными взглядами.
– Браво, Эзоп. Умница! – воскликнул Шаверни. – Из тебя, вижу, получится рисковый и ловкий биржевой маклер!
– Рисковый, – пожалуй, – на мгновение пронзив юношу взглядом, отозвался Эзоп, – но «ловкий» ли, – поживем – увидим, – его голосок дрожал, срывался, скрипел и трещал, как погремушка. Окружавшие вслед за Шаверни повторяли:
– Браво, Эзоп. Молодец!
Затаившиеся в оконном проеме Кокардас и Паспуаль, казалось, уже утратили способность удивляться. Однако гасконец спросил у нормандца.
– Мы прежде никогда не встречали этого горбунка, а?
– Да нет, как будто.
– Боже правый! Мне мерещится, что эти глаза я где-то видел.
Гонзаго тоже пристально изучал странного покупателя.
– Друг мой, – сказал он. – Здесь расплата наличными, вам это известно?
– А как же? Всенепременно! – охотно отозвался Эзоп, которого мы отныне так и будем называть.
Шаверни, по своему обыкновению слегка комикуя, вызвался при сделке исполнять роль поручителя со стороны покупателя. Эзоп извлек из кармана пухлый бумажник и, отсчитав из него 60 банкнот по 500 ливров, вручил их Пейролю. Все с любопытством пожирали глазами купюры, будто опасались, что они сейчас превратятся в сухие листья, – инфернальной казалась внешность того, кто их принес. Все сошло, однако благополучно. Ассигнации оказались настоящими.
– Попрошу квитанцию! – проскрипел Эзоп.
Пейроль, словно очнувшись, вручил ему расписку. Эзоп сложил ее вдвое и засунул в бумажник, в котором только что находились банкноты. Потом, удовлетворенно похлопав по нему ладонью, он многозначительно усмехнулся:
– Хороша сделка, не правда ли? До свидания, синьоры!
Почтительно поклонившись Гонзаго и компании, Эзоп направился к выходу. Толпа расступилась, давая ему дорогу. Оставшиеся все еще смеялись и обменивались шутками в адрес странного покупателя, но в то же время по зале, казалось, пронесся какой-то едва заметный холодок тревоги. Гонзаго задумался. Пейроль с официозной вежливостью, граничившей с хамством выпроваживал покупателей, которым предстояло ждать еще сутки начала действия недавно приобретенных лицензий. Окружавшие принца соратники машинально провожали взглядом толпу, освобождавшую помещение через ту самую дверь, в которой только что исчез загадочный наниматель собачьей будки.
– Господа! – обратился к соратникам принц. – Пока эту залу будут готовить к предстоящему семейному совету, прошу вас пройти за мной в мои апартаменты.
– Пошли! – сказал своему другу Кокардас. (Они все еще скрывались за оконными шторами.) –