неустанно налево и направо расточал милости, которые ему ничего не стоили. Никто не был забыт, даже немецкий барон Батц.
– Поди – ка сюда, маркиз! – принц обратился, наконец, к Шаверни.
– Я? – удивился тот.
– Да, да, ты, капризный мальчик.
– Кузен, я уже предчувствую приговор, – продолжал дурачиться маркиз. – Наверное, меня приказано посадить на хлеб и воду. Просто беда, ведь я так люблю шампанское и сладкие рогалики. Однако, что поделаешь, видимо заслужил.
– Гувернер короля мсьё де Флёри присутствовал во время пробуждения его величества, – сказал Гонзаго.
– Разумеется, – ответил маркиз, – такова его обязанность.
– Мсьё де Флёри был суров.
– Это его профессия.
– Мсьё де Флёри, увы, наслышан о твоих похождениях у Фёйантинов с мадемуазель де Клермон.
– Ай-ай-ай, – сказал Навай.
– Ай-ай-ай, – повторили за ним Ориоль и остальные.
– И тебе удалось выхлопотать отмену моей ссылки из Парижа, кузен? Что же, премного благодарю.
– Речь шла не о ссылке, маркиз.
– Тогда, о чем же?
– О Бастилии.
– И ты меня избавил от Бастилии. В таком случае благодарю вдвойне.
– Я сделал для тебя больше.
– Еще больше? Может быть тебе угодно, чтобы я сейчас распростерся перед тобой ниц? Я не против, если хочешь.
– Твоя земля в Шаней при прежнем короле была конфискована?
– Да. По Нанскому эдикту.
– Она приносила большой доход, – эта земля в Шаней, не так ли?
– 20 000 экю в год, кузен. Я был вы готов продаться всем чертям за вдвое меньшую сумму.
– Твоя земля в Шаней будет возвращена.
– Это правда? – воскликнул маркиз и, протянув к принцу руку, прибавил с пугающей серьезностью:
– Что ж, слово – не воробей, – придется отдать себя чертям.
Гонзаго нахмурился. Все замолчали в предчувствии скандала. Шаверни, окинув окружающих критическим взглядом, тихо и убежденно сказал:
– Кузен, я никогда не желал и не желаю вам ничего худого. Но если, упаси Бог, придет беда, если паче чаяния вы разоритесь, – все от вас разбегутся. Я никого не хочу обидеть. Но такова жизнь. Так вот, тогда вас все покинут, я, пусть даже один, – останусь.
Глава 5. Почему не пришли Фаёнца и Сальдань
Раздача милостей подходила к концу. Носе обдумывал, какой ему завтра надеть костюм перед тем, как он сядет в карету. Пять минут как дворянин Ориоль пытался вспомнить своих предков со времен Людовика Святого.
– Кузен, – обратился к принцу молодой маркиз, – после такого щедрого благодеяния мне неловко о чем – либо просить, но…
– Ну, что там у тебя еще?
– Не знаю, почему, возможно из-за моих приключений с мадемуазель Клермон, но Буа Розе не дал мне приглашения на праздник в Пале-Рояль. Он сказал, что все билеты уже розданы.
– Еще бы! – оживился Ориоль. – Сегодня с утра на улице Кенкампуа их продавали по 10 луидоров