с завязанными руками. Однако сам парень так не умел.
– Тьфу ты! Вот зараза! – выругался водяной на местном диалекте, глядя на пантомиму потерявшего дар речи французика. – Давай-давай, ногами работай! Всё равно не развяжу!
Пришлось раздеваться. Под прицелом ружья французу удалось проделать это не хуже фокусника. Штаны-кюлоты, гетры, башмаки и мундир, вытащенный из-под телеги, вскоре попали в распоряжение пришельца.
– Ты кто такой?
– Сын полка вольтижёров Николя Виньон.
– Плавать умеешь, Коля?
Французик закивал.
– В воду! Плыви на тот берег. Живо!
Едва только французский мальчишка добрался до противоположного берега, водяной забросил за спину ружьё, сгрёб в охапку амуницию, и, прихватив с телеги полотняную суму с длинной лямкой, кинулся прочь от реки. Периодически останавливаясь, и перехватывая поудобнее свою добычу, он, стуча пятками, бежал по пыльной дороге в сторону ближайшего леса.
В плену у своих
Добравшись до леса, Руся остановился и перевёл дух. Снял с плеча ружьё, и полез в полотняную сумку. Он почему-то был уверен, что в сумке должны быть патроны. На деле в сумке лежал сухарь и по меньшей мере горсть сухарных крошек. Другого и ожидать нельзя было – сумка-то так и называлась «сухарной», только откуда водяному было про это знать…
Нельзя сказать, что сухари вместо патронов Русю разочаровали. Напротив. Мальчик жадно сунул в рот сухарь и начал, сопя и хрустя, переодеваться.
Содрал с себя прилипшую буро-зелёную пижаму. Выковырял из кармашка мокрых штанов оловянного солдатика. Надо же, не выпал! Задумался, легонько подбрасывая его на ладони. Как бы не потерять!
На левом запястье у Руси красовался кожаный плетёный браслетик, подарок сестры. Мальчик зубами растеребил узелок, подцепил ремешком фигурку за согнутую руку, затянул потуже. Поболтал рукой – вроде бы держится крепко.
Натянул синие кюлоты – застёгивающиеся под коленкой короткие штаны со смешным пузырём на заду. Ну и фасончик! Наклонился, потом присел. Встал, подёргал ногами – ну да, в общем-то, удобно. Кое-как приспособил серые полотняные гетры.
Рубаху Руся великодушно оставил владельцу, а жилет забрал – теперь пришлось надеть его прямо на голое тело.
Дошла очередь до мундира. Руся встряхнул его, повертел туда-сюда, рассматривая. Мундир был синий, со стоячим воротником цвета светлой замши и такими же обшлагами. Сзади у мундира обнаружились синие хвосты с отворотами. Руся знал, что это фалды, но ему всё равно почему-то хотелось называть фалды хвостами. Впрочем, золотые охотничьи рожки на отворотах «хвостов» Русе приглянулись.
Мальчик накинул мундир, и начал обуваться.
– Наверняка будет великоват, однако выбирать не приходится, – подумал он, решительно засовывая ногу в башмак.
Вскоре по пыльной дороге, ведущей на восток, шагал, прихрамывая, маленький французский вольтижёр – с одиноким сухарём в животе и грустными карими глазами.
Спускались сумерки.