ление автора
В романе отражены реальные исторические события, однако он – плод воображения. (Как заметила Мюриэл Спарк, иное читательское восприятие произведения – удар по самолюбию сочинителя.) Но поскольку я живу в городке штата Коннектикут в таком же доме, какой описан в книге, следует, пожалуй, сказать, что все персонажи вымышлены и не имеют завуалированных прототипов. Пусть рассказанная здесь история не реальна, однако я надеюсь, что читатели, которые, подобно мне, считают беллетристику потайным ходом к нашим сокровенным истинам, в нее поверят.
Пролог
Эмма
Верхний Ист-Сайд, Манхэттен
Сентябрь, 2001
Эмма влетела в женский туалет возле стойки администратора и, повернув кран, подставила запястья под холодную воду – этому способу успокоиться ее еще в детстве научила Арлетт.
В дверях туалета Эмма столкнулась с матерью. Отправляясь в город, мать всегда старалась выглядеть идеально, но сейчас ее покрытое испариной лицо в разводах туши и помады было мокро от слез. Она обняла Эмму, и та в кои-то веки ей ответила, вновь почувствовав себя маленькой девочкой, хоть уже была студенткой-первокурсницей.
– Я отвезу тебя домой, – сказала мать.
Окружившие их девушки стали предлагать поехать к кому-нибудь из них – мол, все они живут неподалеку.
Но Эмма хотела того же, что и мать, – домой. Бог даст, отец там. Она знала, что и мать на это надеется.
Они вышли на улицу. Многие магазины уже не работали – к спущенным железным шторам-гармошкам были прилеплены торопливо написанные объявления: «Закрыто ввиду чрезвычайных обстоятельств».
– Нам понадобятся наличные, – сказала мать, но оказалось, что банкоматы «отключены до дальнейшего распоряжения». К банкам и таксофонам выстроились длинные очереди.
«Смешно, – позже думала Эмма, – родители, не желавшие, чтобы их дети обзавелись мобильниками, пересмотрели свою позицию именно в тот день, когда сотовые телефоны оказались бесполезны».
Перед магазином электроники «Чокнутый Эдди» собрался народ. Это что ж могло привлечь покупателей даже в такой момент? Оказалось, люди смотрят выставленные в витрине телевизоры. Эмма с матерью пробрались в толпу. Срочные новости дублировала бегущая строка внизу экрана. Южная башня рухнула.
На экранах раз за разом обрушивался небоскреб. При каждом повторе хроники Эмма переполнялась благодарностью, что отец работает в другом здании. Однако у нее защипало глаза, когда показали Северную башню. В небоскребах окна не открывались вообще, но сейчас из них как будто выглядывали люди. На фоне стен мелькали какие-то падающие черные точки. Эмма приняла их за обломки сгоревших конструкций, но вот дали крупный план, и стало ясно, что это – люди. Они выпрыгивали из окон. Одни падали камнем, другие кувыркались, словно в победном фляке. Эмма зажмурилась и, как в детстве, ухватилась за мамину руку. Мать стиснула ее ладонь и поднесла к губам.
Эмма знала точно, что отец не выпрыгнет. Прыжок означал бы, что он их бросил.
На входе в подземку на Восемьдесят шестой улице висело объявление: «Движение поездов прекращено».
На Третьей авеню по встречной полосе ехал танк! Война, что ли, началась?
Мать вскинула руку, подзывая такси. Но все они куда-то запропастились. Светофор сменился уже несколько раз, когда у тротуара остановилась слегка обшарпанная машина. Такси. Мать открыла заднюю дверцу; по бугристому сиденью в виниловой обивке Эмма скользнула вглубь, освобождая место для матери. Но та в машину не села.
– Доедешь до Сто двадцать пятой улицы. – Из кошелька мать достала двадцатку. – Потом поездом езжай к деду. Сиди в Холлингвуде и жди нас с папой.
От слова «папа» подступили слезы.
– Нет! – Эмма отпихнула деньги и по сиденью проехала обратно к дверце. – Я с тобой. Я хочу домой!
– Дальше Четырнадцатой улицы уже не пропускают. Сделай, как я прошу. Мне и так забот хватает, Эмма. – Мать сунула купюру в карман ее куртки.
Машина тронулась. «По тревоге поднята Национальная гвардия… эпидемиологическая опасность…» – извещало радио.
Одна на заднем сиденье, Эмма расплакалась. Она представила, как родители надышатся отравленным воздухом и подхватят смертельную болезнь. А что будет с кошкой?
На сегодня Эмма записана к стоматологу, но теперь ровные зубы уже не имели значения.
Ужасные пробки. До вокзала ехали целую вечность. Молча. Только слушали новости.
Эмма протянула водителю двадцатку, но тот денег не взял.
– Оставь себе, красавица. Я не таксист. Просто остановился на светофоре. А ты будь осторожна и слушайся маму.
– Спасибо, – кивнула Эмма, подумав, что в любой другой день такая доброта показалась бы необычной.
Поезда-то ходят? Как там дедушка и Арлетт?
Усадьба Холлингвуд, построенная ее прапрапрадедом, располагалась в Веллингтоне,