.

ее читать, он свернул расписку вчетверо и положил в боковой карман пиджака.

      – Как дома дела, Петь?

      – Да никак. Инга ушла от меня к банкиру жить, дочка болеет. Денег нет, таксую понемногу, с хлеба на воду перебиваюсь.

      – Слышишь, Петь, ты не скули, а. Не жалуйся, знаю я тебя, не прибедняйся. У меня у самого три ребенка от трех разных жен и всем денег дай. Сын, к твоему сведению, тоже астмой болеет.

      – Да я не скулю, просто рассказываю тебе, в какой я жопе. Что ты мне теперь, танцевать прикажешь?

      – Ты чем думал, когда бабки брал? Тебе в голову не приходит, что ты и меня подставил? Делай что-нибудь, продавай или дачу, или квартиру. – На это Петр Петрович не нашелся, что ответить, он не хотел извираться перед другом детства. На себя ему было наплевать, но дочка больная, что с ней будет, если она узнает об этом? Он промолчал.

      – Чего молчишь?

      – Да чего говорить, думаю, – Петр Петрович сделал пару глотков кофе и поставил чашечку на столик.

      – Думай. Время у тебя есть – полгода в запасе. Решай вопрос. Будешь что-нибудь еще?

      – А ты?

      – Давай еще по чашечке кофе пропустим, – друг поманил к себе официанта, подняв вверх руку.

      – Что еще желаете?

      – Два кофе.

      – Капучино или простого?

      – Петь, тебе какого?

      – Как себе закажи.

      – Простого.

      – Сию минуту. – Официант составил на поднос грязные тарелки и отошел от столика в сторону барной стойки.

      Петр Петрович отчего-то улыбнулся. Друг обратил на это внимание?

      – Чего ухмыляешься, Петь?

      – Да так, на ум приходит фигня всякая и разная. Раньше мы с тобой только и думали о том, как по стакану пропустить, а теперь только и делаем, что кофе чашечками пьем. – И друг, и Петр Петрович уже как пятый год были в жесткой завязке.

      – Да, точно, были времена, – друг заулыбался, – ты знаешь, Петь, а меня и не тянет бухать.

      – Да брось ты. Может, тебя и на баб не тянет? Ни в жизнь не поверю. Мне иной раз так вмазать стакан хочется, что и слов подобрать не могу.

      – Ты знаешь, после того как я третий раз женился, то и на баб перестало тянуть. Да ну его на фиг, грязь в дом таскать. Я не вру, Петь, меня бухать вообще не тянет.

      – Счастливый… Тебе проще.

      В это самое время официант принес две чашечки кофе и поставил их на столик:

      – Будете что еще заказывать?

      – Нет, рассчитайте нас сразу.

      – Будет исполнено.

      Через час друзья детства на прощание пожали друг другу руки.

      Но дружба дружбой, а бабки бабками, и долг платежом красен. Петру Петровичу все же предстояло отдавать занятые им ранее деньги, и это превратилось для него в проблему неразрешимую – проблему номер один. Несколько лет назад решение этого вопроса не составило бы для него особого труда, он с легкостью выкрутился бы из этой ситуации. Но сейчас он не видел для себя никакого выхода, у него вообще хода не было – это был цугцванг, любой следующий его ход был обречен на неудачу.

      На следующее утро Петр